Покупает какой-нибудь товар, если его изображение было в 25-м кадре.
Выполняет команду, обозначенную в нем.
Например, убивает себя.
Этим и решило воспользоваться руководство «Воли народа».
Хитрость была в том, чтобы запрограммировать установку на самоубийство, взвести курок — но до поры до времени не спускать его.
А спустить только по команде.
Справились и с этим.
На заброшенной кинофабрике в Химках оборудовали производство. Были изготовлены тысячи кинолент популярных фильмов с бомбами замедленного действия — с 25-м кадром, настраивающим на неотвратимое самоубийство. Причем код был построен так, что оказывал воздействие только на пациентов в тюремных робах.
Ну а в качестве сигнала для запуска программы массового самоуничтожения выбрали после долгих раздумий голос Романа Меньшикова, напевающий рефрен из его нового хита — «Воля вас не забудет». Доходчиво и со смыслом. Сам думай, какая воля тебя не забыла — без кавычек или с кавычками и с большой буквы.
Казалось, что это очень удобно: Меньшиков невероятно популярен среди уголовного и полууголовного элемента. Кого, как не его, отправить в турне по зонам, когда наступит час «икс»! Да его там примут с распростертыми объятиями. Самого же Меньшикова никто до поры и не спрашивал — чего там беспокоиться.
Деньги решают все.
Ну а потом — кто будет виноват, когда через некоторое время после отъезда популярного исполнителя среди уголовного элемента вдруг разразится массовая эпидемия самоубийств?
Да никто.
Полгода ушло на то, чтобы по своим каналам внедрить заряженные фильмы в десятки ИТК и лагерей. Еще полгода доверенные люди неустанно крутили эти фильмы по лагерным клубам.
И вот теперь, когда все готово и осталось только поднести спичку к бикфордову шнуру, — этот паршивец кочевряжится!
Столько сил, столько времени, столько ума, столько денег потрачено — и все псу под хвост?
Короче, на кону — престиж организации.
Дело чести.
— Теперь ты понимаешь, Иваныч, — закончил свой рассказ Самоедов, — что если мы не справимся с этим Меньшиковым, то нам конкретный пиздец. Обоим.
Приунывший было Сергей Иванович несколько приободрился — все-таки Самоедов не отделяет себя от него. Однако перспектива все равно оставалась безрадостной.
— Так что же делать, Адольф Богданович? — спросил он, с надеждой глядя на Самоедова. — Ведь паршивец отказался категорически, я вам уже докладывал!
— Эх, Иваныч, — ухмыльнулся Самоедов, — хороший ты парень, а сразу видно, что в ментуре не служил. Самого упертого человека можно на ум навести, если поставить его в такие условия, чтобы отказаться он ну никак не мог. Потому как если откажется — то ему ну очень плохо будет. Слушай сюда…
