– Давно вы здесь служите?
– Три месяца, – ответила она. – Это не всегда приятно, однако… раз уж необходимо…
– Да, я успел заметить, – откликнулся Симон, стремясь подчеркнуть, что он не только не одобряет поведения своей любовницы, но даже осуждает ее.
«Внучка Шудлера вынуждена заниматься таким ремеслом», – подумал он. И, забыв об обстановке, в какой происходил их разговор, а вернее, слишком поздно вспомнив о ней, сказал:
– Я очень огорчен, но я действительно не мог присутствовать на похоронах вашей бабушки. Разрешите мне выразить вам мои соболезнования.
– Я все хорошо понимаю, – ответила Мари-Анж. – К тому же вы прислали кого-то из министерства, мы были очень тронуты…
И оба почувствовали себя неловко, поняв всю искусственность ситуации.
– Вы очень мужественны и заслуживаете всяческой похвалы, – произнес Симон, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Когда Сильвена заметила, что Симон дружески беседует с манекенщицей, у нее от злости закружилась голова. Она почти не слышала, что ей говорят, и отвечала не думая.
Да, она берет платье. Это или другое – не имеет значения. Ей хотелось сейчас только одного: оказаться в машине вдвоем с Симоном, выложить ему все, что она о нем думает. Как он смеет вести себя так глупо, так нагло и выставлять ее на посмешище!
– Что касается условий, – говорила госпожа Мерлье, сверкая неизменной улыбкой, – то я просто не знаю, что скажет Марсель Жермен. Как досадно, что программы спектакля уже, верно, отпечатаны и там в качестве вашего поставщика указана конкурирующая с нами фирма…
А в другом конце салона Симон, вытащив блокнот, записывал номер телефона Мари-Анж.
– Трокадеро, шестьдесят семь – сорок восемь. Как? Все тот же номер, что был у вашего деда?
– Все тот же, – сказала Мари-Анж. – Но теперь уже ненадолго. Должно быть, мы продадим дом.
«Нет, это уж слишком!.. Он ведет себя сейчас просто вызывающе», – подумала Сильвена. И она готова была устроить скандал. «Влепить бы пощечину этой мерзкой девчонке!..» Госпожа Мерлье глазами делала Мари-Анж знак уйти, мысленно решив прочесть ей позднее строгую нотацию: «Не кокетничайте на работе, моя милая, и уж тем более с возлюбленными наших клиенток». Но Мари-Анж ничего не замечала.
– Я позвоню вам в самые ближайшие дни, мне очень хочется вас повидать, – сказал Симон.
Мари-Анж была уверена, что он и не подумает позвонить; впрочем, это было ей почти безразлично.
Потом из соседней комнаты кто-то крикнул: «Мари-Анж!» – и она убежала.
