В последний вечер, когда они сидели в библиотеке, Симон неожиданно сказал:
– Мари-Анж, я хочу кое о чем спросить. Не знаю, есть ли у меня на это право, и потому не настаиваю на ответе…
Кровь прилила у нее к щекам, она не поднимала головы. Симон замялся.
«Что ему ответить? Да или нет? – думала Мари-Анж. – Может случиться, я скажу совсем не то, что думаю. Я и сама не знаю, чего хочу… Вот она – решающая минута. Впрочем, я давно ее жду…»
– Мари-Анж, – снова заговорил Симон, – я хотел бы знать, сколько у тебя было любовников.
Она в изумлении подняла голову и поразилась еще больше, увидев выражение лица Лашома. Впервые в жизни перед ней была маска ревности: мнимое спокойствие черт, напряженное ожидание, недоверчивый взгляд и скрытая в нем непоколебимая жестокость…
– Много? – продолжал он.
«Конечно, конечно, – говорила она себе, – я должна была ожидать скорее этого вопроса, чем предложения руки и сердца».
Она поднялась, подошла к столу и поправила цветок, свесившийся через край вазы.
– Кажется, ты сразу и сосчитать не можешь? – снова спросил Симон.
Мари-Анж пожала плечами.
– О нет, – ответила она. – Я просто думаю, почему вы задаете мне этот вопрос.
– Чтобы знать, – отрезал он.
В душе он надеялся, что она ответит: «До тебя я знала лишь одного мужчину».
Он решил изменить форму своего вопроса.
– Сколько тебе было лет, когда это произошло в первый раз? – осведомился он.
– Не так давно. Мне было двадцать лет.
До сих пор Мари-Анж никогда не приходило в голову, что ей надо будет кому-либо отдавать отчет в своих поступках – против всякой логики, единственно потому, что она имела дело с человеком более сильным, чем она. В любопытстве Симона таилась угроза. «Если я откажусь отвечать, он рассердится». Она чувствовала, что преимущество на его стороне, что она зависит от него. Такова была плата за то, что ее спасли от одиночества!
– А кто он был?
– Кто «он»?
– Твой… партнер?
Она мгновение поколебалась, потом, поняв, что ей не удастся избежать допроса, ответила:
– Ну, если вас это интересует, я не вижу причин скрывать. Это был мой дальний родственник, Франсуа де Лобрийер. Я считала, что довольно смешно хранить девственность в двадцать лет. Мне хотелось узнать… Он мне нравился, и я…
– Как долго продолжалось это приключение?
– Четыре или пять месяцев… Мы время от времени встречались, но не регулярно.
– Ну а потом?
Раз уж она начала рассказывать, останавливаться не имело смысла. И она рассказала так же лаконично и холодно о юноше, который работал в рекламном бюро, а после уехал за границу, упомянула о молодом лоботрясе из американского посольства и, наконец, о теннисисте. С ним она познакомилась во время последнего отпуска.
