Раймондо зло глянул на меня.
– У него нет времени отдыхать, солдат. Мистер Саванто приезжает послезавтра, чтобы узнать о его успехах. Возможно, отдыхать придется тебе, если он не будет стрелять лучше.
Только глухой не услышал бы угрозы в его голосе. И Тимотео стрелял до сумерек. Из сотни выстрелов он попал разве что в три банки. Ему едва хватало сил поднимать ружье.
– Все, – отрезал я. – Больше он стрелять не может. Уведи его.
Вспотел и я. Если до приезда Саванто оставалось сорок восемь часов и он рассчитывал, что ему покажут товар лицом, то время работало против меня.
Когда они ушли, я вернулся в бунгало. Пахло жареным луком. Люси я нашел на кухне. Она готовила жаркое… одно из моих любимых блюд.
– Привет!
Она обернулась через плечо и слабо улыбнулась:
– На сегодня все?
– Да, пойду приму душ.
– Обед через двадцать минут.
– Пахнет хорошо.
Люси кивнула и отвернулась к плите. Я хотел подойти и обнять ее, но, взглянув на ее застывшую спину, понял, что она не одобрит мой порыв.
«Все уладится, – сказал я себе. – Должно уладиться».
После душа я надел чистые рубашку и брюки.
Мы пообедали. Жаркое удалось, но я ел без аппетита. Она тоже.
– С движущимися мишенями у него ничего не выходит. Только чудом я смогу научить стрелять этого сукина сына.
Она ничего не ответила.
– Его отец приезжает послезавтра, чтобы узнать, как идут дела.
Люси подняла голову, ее глаза широко раскрылись.
– Правда?
– Да. Лучше бы я не брался за эту работу.
– У тебя еще есть время. – Она положила вилку на тарелку. – Нельзя получить такие деньги, не отработав их. Это же твои слова, не так ли?
– Верно.
Мы помолчали.
– Забыла сказать тебе. Приезжал полковник Форсайт. Я объяснила ему, что школа закрыта.
– Он не возмущался?
Плевать я хотел в тот момент на полковника Форсайта, как, впрочем, и на остальных своих бывших клиентов.
– Нет.
Вновь долгая пауза.
– От такой жары даже есть не хочется. – Я отодвинул тарелку.
Люси вообще едва притронулась к жаркому.
Не глядя на меня, она встала из-за стола и вышла на веранду. По привычке я включил телевизор. Блондинка с огромным, как корзина, ртом пела о любви. Я выключил телевизор.
Через открытое окно я увидел Люси, идущую к пляжу. После короткого колебания я последовал за ней.
Бок о бок, молча, мы шли по пустынному берегу.
Потом я взял ее за руку.
На следующий день, когда подошло время ленча, я уже был уверен, что чуда не произойдет.
Три часа Тимотео стрелял по движущимся банкам и не попал ни в одну. Он старался, но его словно парализовало. Он не смог поразить ни одной банки, даже когда я снизил скорость их движения.
