— Дед Динозавр… то есть как его?…
— Вряд ли, — уклончиво произнес инспектор. — Но ловить не советую.
— А рыба там, доложу я вам… — мечтательно закатил глаза Пеньков.
— Ловил? — с подозрением спросил его Дубняк.
— Что ты, как можно! — замахал руками тот. Они покончили с ухой одновременно, поблагодарили хозяев за угощение и степенно разошлись — каждый в свою сторону.
— Странные они, — сказал кто-то.
— Да уж, — согласилась Стихия, с сожалением глядя вслед видному и веселому Пенькову.
Тимофеев уснул прямо у костра. Он спал и видел разлюбезную его сердцу девушку Свету, блуждающую при тусклом лунном свете среди темных от времени дубовых полок Дядьевского монастырского архива, густо заваленных усатыми осклизлыми сомами ин-фолио. Высоко над ним витали стаи жадных до интеллигентской кровушки комаров, опасавшихся подступиться из-за едкого хвойного дыма, что стлался понизу — к непогоде.
Далеко за полночь Тимофеев внезапно проснулся и сел. Его слегка покачивало на месте, однако мозг уже работал в привычном режиме — четко, ясно, без сбоев. На неверных со сна ногах Тимофеев добрался до своей палатки и выволок оттуда вещмешок, набитый преимущественно предметами, не имеющими ни малейшего отношения к археологии. В первую очередь его внимание привлек паяльник. Тимофеев немедля вздул костер и сунул жало инструмента в красно-белые уголья. Затем ему под руку подвернулся пустой корпус миниатюрного репродуктора, который также пошел в дело. Обратив одухотворенное лицо к черным небесам, Тимофеев на ощупь вытаскивал из мешка то старый конденсатор, то щетку от электробритвы и ничего не возвращал обратно. Он снова чувствовал себя умным, изобретательным, настоящим народным умельцем, потому что теперь хорошо представлял, как подкузьмить зловредного деда Мамонта.
Самое трудное заключалось в наладке свежеиспеченного прибора. Тимофеев осторожно покрутил бывший регулятор громкости и прислушался. Окружающий лес мирно спал, гудя на высоком ветру тяжелыми кронами. В следующее мгновение в этот вековечный шум вплелась басовая нота утысячеренного комариного зудения. Плотный рой собравшихся, очевидно, со всего леса остервенелых кровопийц тараном атаковал народного умельца.
— Мама! — завопил тот, отмахиваясь от крылатых агрессоров и одновременно пытаясь выключить прибор.
Ему это удалось, и ошарашенные собственным поведением комары рассредоточились по лесному массиву.
— Не та частота… — бормотал Тимофеев. Он копался в конструкции, отвлекаясь лишь на то, чтобы почесать искусанные участки тела. — Так, еще разик!
