«На суше и на море» - 88. Фантастика | страница 28

— Кто он? Я… Что он крикнул? Что-то странное…

Антонов молчал. Он тоже не понял последних слов неизвестного. Но видимо, они много значили для спасшего их человека, иначе почему из бесчисленного множества слов предостережения, надежды, мольбы, отчаяния, радости, любви он выбрал именно эти: «Береза, белая лисица!»?

Еще раз коснувшись плеча Элизы, Антонов пошел в рубку.

— Я не хочу здесь оставаться, — тихо сказала она.

— Да. Но прежде надо выйти на связь. Дать знать. Вдруг тут еще есть люди.

Ответили им не скоро. Пришлось говорить не только с базой, но и с командиром патрульного корабля косморазведки: они искали недавно сгинувший в этом районе корабль своего подразделения. Антонова попросили подождать: через десять часов патрульные будут здесь.

День тянулся. Они почти не говорили между собой: потрясение не проходило.

«А ведь он знал, что с ним произойдет, — думала Элиза. — Что он чувствовал? Боль? Страх? Отчего же так долго еще витала в дрожащем воздухе его улыбка?»

Она приблизила лицо к иллюминатору.

Вон там стоял он. Да. Рядом с этой плитой. Как раз где теперь стоит дерево. Отбрасывающее косую мятущуюся тень. Белоствольное, словно бы устремленное в бега. Странно. Оно похоже на земную березу.

— Оно похоже на белую лисицу, — сказал Антонов.

Начальница археологического отряда с нечеловеческим именем Стихия и с нормальной фамилией Вяткина извлекла из полупорожнего мешка консерву «Завтрак туриста», и ее перекосило.

— Сдохнуть можно, — пробормотала она с содроганием. Консерва полетела обратно в мешок, а начальница воззвала не по-женски зычным голосом:

— Тимофеев!

Практикант-археолог Тимофеев с неудовольствием оторвался от процесса разгребания культурного слоя и приподнял голову.

— Витюля, — перешла на более нежные интонации Стихия. — Сходил бы за рыбкой на Шиш-озеро… А не то снова придется концентраты жрать.

— Хотелось бы еще разок пройтись по срезу, — рассудительно сказал Тимофеев.

— А, фигня все это, — отмахнулась начальница. — Ни черта здесь нет.

— Как нет?! — взвились откуда-то из-за кустарника. — А план поисков, утвержденный на ученом совете?… А документальные свидетельства?… Гляденовская культура… харинские могильники?

— Подите вы… — вяло отругнулась Стихия. — Витя, вперед!

Тимофеев со вздохом вылез из раскопа. В своей палатке он взял самодельное удилище, не опробованное еще в деле, а также ведро и четвертушку окаменевшего от времени хлеба для наживки. Он слабо представлял, на что могло бы польститься водное население Шиш-озера и существует ли таковое вообще. Настроение у Тимофеева было скверное: с непривычки болела спина, хотелось домой и до смерти надоели ненормальные взаимоотношения с руководством в лице мужеподобной Стихии, предпочитавшей использовать несчастного практиканта в качестве мальчика на побегушках. И разумеется, — что самое главное — Тимофеев жестоко тосковал по девушке Свете, волею судьбы и деканата заброшенной в вековые архивы Дядьевского монастыря, памятника древней культуры.