– Да про Америку это я образно. Гнать будем в Европу. Алюминий. Просто у этих министерских парней по металлу все схвачено. Будем работать вместе.
– А они в курсах?
– В смысле?
– Ну, про дурь?
– Ты что, сдурел? Конечно, нет. Этим в Европах Пчела занимается. Хотя и хиленькие пока, но каналы он все же наладил. В обход наших конкурентов. А алюминиевым парням мы свою защиту дадим. Плюс кредиты. Пусть продолжают гнать металл. А мы присмотрим. И поможем.
– А может, фирму возьмем, а их… – и Фил жестом как бы смахнул со стола мелкие крошки. В смысле, лишних людей.
– Торопишься, Фил. У них связи, контракты, опыт. Им фашисты доверяют. С ними пока удобнее. Так что бери Космоса, своих парней, поезжайте к ним в офис и поговорите. Если что – подключусь.
– Сами справимся. С Косом-то? На раз уговорим! – развеселился фил.
– Э-э, брат, – деланно испугался Саша. – Кос-то чтоб не особо горячился! За этим сам проследи. Эти парни мне живыми нужны. И готовыми к работе, как пионеры. Завтра в десять я их жду здесь. Мы, Фила, должны сделать им предложение, от которого нельзя отказаться.
– Я захвачу? – Фил достал с полки тот самый тесак, которым некогда размахивал перед носом обалдевшего Артура.
– Захвати, – заржал Саша. – Вспомни молодость.
Людочка, вошедшая с подносом, замерла на пороге. Принявший бойцовскую стойку Фил с огромным тесаком наизготовку представлял собой зрелище не для слабонервных.
– Май нейм из Витя. Ай эм твентифри ерз олд. Ай борн ин Москоу…
– Воз, – поправила Пчелу Инга.
– Что воз? – не понял Пчела.
– Ай воз борн ин Москоу, – уточнила она, откинув длинные волосу на спину.
– Понял. Ай хэв э дог. Что ты тут написал, – засмеялся он, – нет у меня никакой собаки.
– Читай дальше.
– Ай эм э бизнесмен. А вот это правильно! Крутой русский бизнесмен Виктор Пчелкин.
– А теперь то, что сказал, переведи на английский.
– Инга, не зверей! Мы так не договаривались.
– Ладно, учись. Это будет звучать так: кул рашн бизнесмен Виктор Бии.
– Какой еще Виктор Бии? Нет, мне Пчелкин больше нравится. А еще больше мне нравишься ты, между прочим.
Он подошел к Инге и, обнимая ее, попытался поцеловать. Но она увернулась, лишь скользнув пухлыми губами по его щеке.
– Ви-ить… – протянула укоризненно, – ты так язык никогда не выучишь.
Она стояла на фоне белой стены, такая красивая и такая беззащитная, что Пчеле захотелось ее еще больше и немедленно:
– Хрен с ним, с языком. Ты же мне переведешь?
Он подошел вплотную, руками оперся на стену, словно запирал ее в замок, и спросил, глядя в светло-карие, цвета дорогого виски, глаза:
