— Он стеснялся кричать? — спросил я.
— Конечно, сначала стеснялся, он очень гордый был, да и потом, он думал, что ещё придёт кто-нибудь, и не бросят же они его совсем. А потом уже, когда всё это началось, там кричи, не кричи — там уже не слышно было. Да и видать, никто из тех ребят не рискнул по дождю на хребет полезть, они все не туристы были, а так, отдыхающие.
— А что вы делали на скалах в такую грозу?
— Экстремальничала, — усмехнулась она. — Люблю себя испытывать на прочность. И вот, представь себе, нахожу здесь несчастного человека, под дождём, с распухшей ногой, который уже отчаялся дождаться помощи и собрался помирать, да главное, помирать гордо и оскорблённо. Конечно, я его отсюда вытащила, а дальше его ведь надо срочно на электричку, а как ты его дотащишь на электричку, когда вместо троп грязные реки разливаются, а он ходить не может? Я спрятала свой рюкзак вместе с его поклажей, а его самого потащила на себе до самого Силача, а там уж ладно — и до дома довезла тоже.
— Я бы в вас тогда просто влюбился, наверное, — сказал я, представив такое спасение. — Льёт дождь, а девушка бросила рюкзак и несёт мужчину на руках…
— Так и он влюбился, — кивнула женщина. — Письма писал жутко трогательные про всякую вечную любовь. Романтик был, чем-то на тебя похож.
— А где он сейчас?
— Прыгай — расскажу.
— Вы экстремалка, а я нет, — не согласился я.
— Ну и сиди тут, — усмехнулась она. — У страха глаза велики. А где сейчас тот парнишка, я не знаю. Я же вообще-то сама не с Урала. Он мне пообещал, что в память о нашей встрече будет ждать меня здесь каждый год в последние выходные июля. Романтики — они всегда что-нибудь такое выдумывают. Ну вот, давненько не знаю, где он, а нынче что-то я взяла да и надумалась проверить, выполняет ли он свой обет. А тут ты вместо него сидишь и тоже прыгнуть не можешь. Забавно. Но ты-то, малышок, здоров как сто коров, поэтому прыгай сам.
И тут мне в душу закралось страшное подозрение. Понимаете, Фёдор непременно хотел ехать в последние выходные июля. И в прошлом году он тоже в июле был на Шихане, только без нас…
Правда, Фёдор на нарисованный этой женщиной портрет нисколько не походил, но при его упрямой любви к самосовершенствованию — кто знает, каким он был так много лет назад? Так что мне захотелось поскорей направить эту милиционерку куда подальше от здешних мест, а Фёдора спрятать в палатке и не выпускать под любым предлогом. Хотя, с другой стороны, за Фёдора я тоже переживал, а не только за Ленку, и если эта история про него и если у него в самом деле «вечная любовь», то он ведь тоже имеет на это право. Я прямо-таки не знал, что мне делать.
