– Сотрудники ФСБ не рекомендовали говорить об убийстве, – пояснил Дронго. – На понедельник назначены похороны. Должен прилететь сам президент, который лично знал Глушкова. Поэтому весьма нежелательно, чтобы до этого момента кто-нибудь узнал истинную причину смерти академика.
– Я вас понимаю, – подавленно произнес Архипов. – Даже представить себе невозможно, кто мог убить Федора Григорьевича. Какое-то дикое преступление. Разве поселок не охранялся?
– Конечно, охранялся. И тем не менее непоправимое произошло.
– Он был один?
– Да. Во всяком случае, из членов семьи в доме никого не было. И в гости к нему никто не приезжал.
– А соседи? Там ведь полно домов. Кто-нибудь проверял его соседей?
– Проверяют, – вздохнул Дронго, – но среди его ближайших соседей заместитель министра иностранных дел Романовский и руководитель таможенной службы Лопатин. А третьего соседа вы знаете. Это Абрам Моисеевич Перельман, вице-президент Академии наук. Я не думаю, что нужно подозревать Перельмана или кого-то из соседей, хотя проверять будут всех без исключения.
– Ну уж, конечно, не Перельман, – оживился Архипов, – это абсолютно исключено. Абрам Моисеевич и мухи не обидит.
– Вот видите. Дочь живет за рубежом. Сына не было дома. Жена осталась в Москве. А Федор Григорьевич убит. Коллекция пропала. И никаких следов.
– Кто его обнаружил? Жена? Сын?
– Водитель. Они с охранником разбили стекло и проникли в дом. Тогда и увидели убитого Глушкова.
– Какое несчастье, – пробормотал Архипов. – Как это страшно и нелепо! Неужели его убили из-за этой коллекции? Не может такого быть. Просто не может быть.
Дронго молчал. Он видел, как искренне переживал его собеседник смерть друга, и даже пожалел, что невольно причинил ему боль. Но уйти, не сказав правды, он не имел права. Иначе доверительный разговор с академиком превратился бы в обман. А ему не хотелось обманывать Сергея Алексеевича даже во имя высокой цели. К тому же правду скрыть было невозможно: к понедельнику Архипов узнал бы всю правду. И тогда он понял бы, что Дронго его обманывал.
– У меня последний вопрос, – сказал Дронго. – Извините, что вынужден задать его вам. Как вы думаете, жена или сын могли решиться на подобное?
– Нет! – замахал руками Архипов. – О чем вы говорите?! Вы с ума сошли! Вы же сами сказали, что их не было на даче.
– Я имел в виду – не лично. Может, они кого-то наняли, кому-то поручили. Ведь Глушков был состоятельным человеком…
– Хватит, – простонал Архипов. – Я даже слушать такое не могу. Чтобы Олег или Вероника… Нет, нет. Для такого предположения я должен быть человеконенавистником. Нет, никогда. Олег – не идеальный сын, а Вероника могла быть не идеальной женой, но такое… Никогда.
