На суше и на море, 1983. Фантастика | страница 16
Удар плетью ожег спину Федьки, распорол рубаху. Другой конвойный за шиворот оттаскивает Федьку от телеги, швыряет в толпу.
Гордеев просыпается весь в поту.
Федька Бич! Это же Федор Бичев, пращур Карпа Ивановича! На Дону есть и хутор Бичев. Может, Федор — основатель хутора?… Так и идет линия: Федор Бичев, Карп Иванович. Бабка Гордеева — урожденная Бичева, мать из той же семьи. И только он, Максим, Гордеев по отцу.
Все это странно — сны, родословная. Гордеев вспоминает недавний разговор с Константином Юреньевым.
Двадцать первый опыт проводил он. Пользовался вытяжным шкафом. Все это отражено в лабораторном журнале. Но как попал в шкаф нитроцезин? В журнале о препарате ни слова.
Когда Гордеев спросил об этом Константина, тот казался смущенным.
— Вы мне не доверяете? — спросил он, едва шеф заговорил о вытяжном шкафе.
Вопрос был нелеп. Секунду Гордеев смотрел на лаборанта. Лицо Юреньева покрывалось красными пятнами:
— Максим Максимович!..
— Ну что вы, голубчик, — начал успокаивать его Гордеев. — О недоверии нет и речи!
В конце рабочего дня Юреньев подошел к нему.
— Я что-нибудь сделал не так, Максим Максимович?
— Надо проветривать вытяжной шкаф, — спокойно сказал Гордеев.
Кажется, Юреньев ожидал чего-то другого. Он заговорил извиняющимся тоном.
— Простите меня, Максим Максимович. Я вас понял.
Но вот эти сны. А может, не сны? Может, реакция организма на какие-то стрессы, которых у каждого немало? Гордеев входит в свой подъезд.
Жена, Екатерина Игнатьевна, и двенадцатилетний сын Геннадий увлеклись телевизионной передачей.
— Катя, — говорит Максим Максимович, — я отдохну в кабинете.
Жена, не отрываясь от экрана, отвечает:
— Чай будет через полчаса.
В кабинете Гордеев вынимает из портфеля лабораторный журнал, кладет на стол.
Но сам он к столу не садится, ходит по комнате из угла в угол. Что-то его беспокоит.
Не сны, которые он только что вспоминал. Не записи о двадцать втором опыте. Беспокоит что-то неоформившееся, неосознанное. Неоконченный доклад? Нет. Юреньев? Гордеев замедляет шаги, останавливается посреди комнаты. В голову лезут обрывки фраз, мимолетные картины повседневной жизни. Нет, не Юреньев. Но все-таки то, что беспокоит, относится к лаборатории, к работе.
Гордеев садится на софу. «А вечер-то, вечер!» Это сказала Лиза, повстречавшаяся на тропинке в лесу. «Максим Максимович — вы?» — голос Юреньева. Гордеев окончательно теряет нить раздумий. Размышляет о Юреньеве.
Обычный работник, как десятки других ассистентов и лаборантов. Окончил Томский лесохимический институт. Усердный, исполнительный. Гордеев чувствует, что мысль его зашла в тупик. Так о чем он все-таки думал? Гордеев хочет сосредоточиться.