Пилот закусил губу.
— Итак, — сказал он, — вам просто чудесно живется на этой планете. Наверное, вы вовсе не хотите, чтобы было иначе, правда? Рой, ты хотел бы иметь робота, который выполнял бы твои приказания?
Я вначале опешил, а потом такая мысль показалась заманчивой. Пилот немного утешился.
— А ты, Арне?
— Он ходил бы вместо меня в школу? — решил уточнить Арне.
Пилот нахмурился.
— Нет, это ты оставь…
Арне был разочарован.
Мы замолчали. Пилот втянул в себя дым, как будто это доставляло ему удовольствие, и спросил:
— Наверно, не все люди охотно слушаются этих электров? Только не врите: вы ведь говорили, что есть полиция.
Я не знал, что ответить, и, конечно, снова вмешался Арне:
— Мой дядя Лео был камердинером у одного электромозга на улице Дедиода. Это был старый ламповик, без единого транзистора. Дядя Лео рассказывал о нем много смешного. Этот ламповик ужасно боялся молний и во время грозы не позволял заземлять себе шасси, чтобы молния его не сожгла.
— Интересно, — заметил пилот. — И что же дальше?
— Однажды дядя очень рассердился на своего хозяина, — сказал Арне, — и назло не отключил заземления. Как раз тогда ударила молния и сожгла ему все сетки. За это дядя должен был целый год крутить динамо.
— Без перерыва?
— Ну, нет, судья осудил дядю на много киловатт-часов, и дядя должен был накрутить их на этой динамо-машине. Ходил крутить каждый вечер.
— Ага, — пробормотал пилот.
Арне сел на траву напротив него и закинул голову, чтобы увидеть головку ракеты. Я уже был сыт рассказами Арне, поэтому воспользовался случаем и спросил пилота:
— Ты один прилетел с Земли?
— Не совсем, — сказал пилот. — На орбите остался корабль, называется он «Норберт Винер». Его длина триста четырнадцать метров. То, что ты видишь, всего лишь исследовательская ракета. В корабле двенадцать человек и десять роботов. Командует нами Лаготт, и пусть разразят меня сто килограммов антиматерии, если он не человек из костей и крови.
— И роботы должны слушаться людей?
— Еще как. Ходят по струнке.
— А Земля очень далеко отсюда? — спросил Арне.
— Свет летит от Солнца до вашей планеты двадцать три года. Мы летели двадцать пять.
— Ого, — сказал Арне, но вид у него был такой, словно он ни чуточки не верит пилоту. — Врет, — шепнул он мне, — ему самому не больше двадцати пяти.
Пилот взглянул на часы, сказал, что должен возвращаться в ракету, и добавил:
— Если хотите взглянуть, что там внутри, то полезайте. Только осторожно, без баловства.
