— Сяду на пенек, съем пирожок, — с иронией пробормотал он, вынимая из-за пазухи фляжку.
После трех хороших глотков ему полегчало. «Ничего страшного, успокоил он себя, убирая фляжку на место и закуривая сигарету. — Правил без исключений не бывает. Зато теперь я в полном порядке и могу подстрелить на лету комара. Может быть, среди публики есть желающие проверить это утверждение? Нет желающих? Что ж, я почему-то так и думал. Значит, нечего тыкать мне в нос своими правилами. Тем более что это мои правила, а не ваши. Я их сам придумал. Хочу — выполняю, а не хочу — не выполняю. Вопросы? Нет вопросов. Ну и правильно. Ваше здоровье!»
Фляга каким-то непостижимым образом снова оказалась у него в руке. Абзац пожал плечами, вынул изо рта сигарету и глотнул виски за здоровье присутствующих.
Через сорок минут он добрался до места, сделав по дороге еще одну коротенькую остановку. Самочувствие у него было просто отличное, настроение как-то незаметно поднялось. В голубом небе вовсю сияло солнце, все вокруг было желтое, зеленое, медно-рыжее, сверкающее и жизнерадостное. Где-то стучал дятел, свистели невидимые пичуги, разогретый воздух пах хвоей и живичным скипидаром. Становилось жарко. Абзац снял тяжелую штормовку и затолкал ее под лямку рюкзака, предусмотрительно засунув изрядно полегчавшую фляжку за пояс. Он чувствовал себя способным своротить горы и никак не мог взять в толк, почему до сих пор истязал себя, придерживаясь каких-то нелепых правил. Не пить на работе… Да такую чушь можно было придумать только на трезвую голову! А на трезвую голову, если хотите знать, в наше время думать противопоказано.
Впереди уже в течение долгого времени что-то шумело. Этот шум напоминал звук пробегающего по верхушкам деревьев сильного порывистого ветра. Задумавшись, Абзац не обратил на этот звук никакого внимания и был очень удивлен, когда, продравшись сквозь густые заросли молодого и очень колючего сосняка, с ходу вывалился прямо на горячий асфальт шоссе. Мимо, обдав его тугим пыльным ветром, пронесся тяжелый грузовик. Абзац спохватился, тряхнул головой и, отпустив короткое ругательство, вернулся в колючие заросли.
Он попятился, окончательно спрятавшись в сосняке, и огляделся по сторонам, пытаясь скрыть смущение. Виски в жару, похоже, сыграли с ним злую шутку, заставив напрочь забыть о деле. Это была очень опасная забывчивость. На мгновение Абзацу стало неуютно, словно разгоряченного тела вдруг коснулась струя ледяного сквозняка. Впрочем, он сразу успокоился, увидев справа, в каких-нибудь трех метрах от себя, неглубокую рытвину. Рытвина напоминала одиночный окопчик для стрельбы из положения лежа и была доверху завалена сухим хворостом с рыжими метелками прошлогодней сосновой хвои. Эта находка неопровержимо доказывала, что он способен придерживаться заранее разработанного плана в любом состоянии — хоть трезвый, хоть пьяный. Да и дело-то ему предстояло пустяковое — прижать к ногтю гниду, до которой до сих пор как-то не дошли руки.
