— Фу ты ну ты! — не оставалась в долгу избушка. — Ишь ты, как заговорил! Да я для вас! И зимой и летом! Последнее тепло отдаю! Лишь бы Ягусе с Варфушей хорошо было!
— Все, все! — вмешалась я. — Брейк!
— Брехун! — услышав что-то знакомое, радостно подхватила избушка.
— Развалюха на курьих ножках! — не остался в долгу кот.
— Это кто еще развалюха? — оскорбленно возопила избушка. — Да ко мне Горыныч в прошлом году свататься прилетал, али забыл?
— Да Горыныч тогда в Хмельной речке искупался — полреки осушил! — ерничал кот. — Он бы и вековой дуб просватал. Что-то змей, как протрезвел, стал нас стороной облетать. Не иначе опасается, что ты его под венец потащишь!
— Да нужен он мне! — раскудахталась избушка. — Я избушка свободная, к вольной жизни привыкшая.
— Как же, как же! — не унимался Варфоломей. — Поди, забоялась, что муженек, когда не в настроении будет, как дыхнет на тебя жаром, так одни угли останутся?
— Нет, ну вы еще подеритесь! — всплеснула руками я. — Да что на вас нашло! Варфоломей! Избушка!
— Курица общипанная!
— Кот драный!
— Это я-то драный?! — разъярился кот, вонзая когти в бревенчатый избушкин бок. — Вот я тебе покажу!
— Ух, я тебя сейчас ... отфунболю! — взбесилась избушка и приготовилась исполнить второй мастерский бросок, на этот раз использовав в качестве шлема вредного кота.
О Кузьме, заброшенном в лесную чащу, мы уже давно забыли и бросились отдирать кота от избы, как вдруг налетел сильный порыв ветра, лес загудел, заскрипел, и на полянке раздались тяжелые шаги.
Кот притих, и Ив, воспользовавшись моментом, рванул его к себе, так что из-под когтей Варфоломея только щепки полетели. Избушка взвизгнула, а потом ойкнула и замерла на месте. Я обернулась с предчувствием недоброго.
На полянке перед крыльцом стоял экзотического вида молодой мужчина, напоминающий Тарзана, только выросшего не в джунглях, а в русском лесу. Пепельные с зеленцой волосы скручены жгутами и, топорщась в разные стороны, доходят до плеч. Во всклокоченной шевелюре то тут, то там виднеются цветы ромашки и зеленые желуди. Лицо словно рисовала сама природа: глаза синие, как васильки, искрились весельем, губы красные, что спелая лесная земляника, обещали сладость поцелуев, кожа слегка мерцает, словно вобрала в себя полуденный солнечный свет, и ее так и хочется коснуться рукой, чтобы проверить, не сотрется ли позолота, не опалит ли солнцем. На загорелом теле всего и одежды, что набедренная повязка из кленовых листьев и лопухов. Зато какое тело! Плечи сильные, натренированные тяжелой работой. На смуглой груди, что капельки росы, переливаются бисеринки пота. Во всем его облике чувствовалась какая-то непокорная сила. Невольно залюбовавшись странным гостем, я смутилась и отвела глаза. Надеюсь, рыцарь ничего не заметил? Хотя в его понимании незнакомец выглядит последним оборванцем и наверняка Иву даже в голову прийти не может, что я могла заглядеться на такого голодранца.
