—Да уж,— не удержалась от ухмылки я.
— Они ведь не только в доме живут, но и на улице гуляют,— невозмутимо продолжил Варфоломей.— А значит, знают куда больше, чем домовые, которые привязаны к дому.
— Правда твоя,— признала я.
— Ну хватит болтать,— спохватился он.— Пора подкрепиться да в дорогу отправляться.
Терем уже потихоньку оживал. Поскрипывали двери и половицы, агукали проснувшиеся малыши, нет-нет да доносился грохот посуды из кухни. Но звучный голос Забавы еще не разносился по всему дому и двору, отдавая распоряжения прислуге. Тряпки-самотерки и ведра-водоносы еще тихонько дремали перед началом новой трудовой смены. Так что терем выглядел обычным жилищем обычной сельской семьи.
Заглянув на кухню, я предупредила Устинью о домовом и попросила оставлять ему мисочку молока и хлеба. Услышав, что домовой все это время голодал, повариха расстроено всплеснула руками, чуть не выронив ухват с горшком каши, который она вытаскивала из печи.
— Да как же так! Я-то ведь думала, Забава о том заботится. Она ж тут хозяйка! Как же теперь вину-то свою загладить? — Она сокрушенно покачала головой.
Я поспешила успокоить ее, что домовой зла не держит. А повариха пообещала кормить его отборными сливками и караваем из печи. Так что за продовольственное обеспечение Клепы можно было быть спокойной. Во всяком случае, пока Устинья работает в тереме.
От каши, предложенной поварихой, мы с котом отказываться не стали и, наскоро позавтракав, распрощались с доброй женщиной.
—- К обеду супу горохового наварю, приходи! — провожала меня Устинья, с опаской поглядывая на начинающие пробуждаться скалки-ведра-котелки.
Не дожидаясь, пока какая-нибудь из диковин захочет поиграть в салки, мы с котом предусмотрительно выскочили за дверь. И, воспользовавшись тем, что Забава еще не встала, а слуги были заняты своими утренними делами и никому не было дела до новой няньки, мы с Варфоломеем шмыгнули к воротам и выскочили на улицу. И, сошедшись во мнении, что нам здесь делать нечего, покинули село.
Выйдя за ограду, огляделись по сторонам, раздумывая, как добираться до Замышляевки, и тут из-за куста бочком выдвинулась ступа и бросилась нам в ноги, выронив метелку.
Я в задумчивости подняла метлу.
— Рискнем?
Вместо ответа Варфоломей запрыгнул в ступу и недовольно мяукнул:
— Скоро ты там? Не хватало еще, чтобы все село сбежалось посмотреть на наш отлет!
Ужаснувшись такой перспективе, я запрыгнула «на борт» и взмахнула метлой.
