— Спасибо,— улыбнулась я,— да только я тут не задержусь.
— Как так? — удивился он.— Ты же новая нянька! Я потому и подумал, что молоко для меня — решил, ты дружбу со мной завести хочешь, чтобы в новом доме тебе справно жилось.
— Ладно,— решилась я,— расскажу, Ты ведь меня не выдашь?
И я коротко поведала домовому, как кто-то распускает лживые слухи о Бабе-яге, а мы с котом пытаемся выяснить, кто за этим стоит.
— Вот и пришли сюда разузнать, что к чему.
— Забава тут ни при чем,— убежденно заявил тот.— Все новости о Бабе-яге от Сидора-сплетника исходят. Народ его собирается слушать у блюдечка волшебного, а потом вся деревня гудит да имя Яги склоняет. Но я,— он взглянул на меня снизу вверх,— в это никогда не верил. Так и знай!
— Спасибо, Клепа,— улыбнулась я.
— Жаль, что ты не останешься,— вздохнул он и бросил взгляд на мешочек с сухарями.— Мы бы с тобой подружились!
— Не горюй! — приободрила его я.— Я поварихе накажу, чтобы тебя не забывали. У нее сердце доброе, она для тебя никогда молочка с хлебом не пожалеет. А ты, может, поможешь ей управиться со скалками волшебными, чтобы не били ее?
— Кабы я мог,— затосковал Клепа.— Мое дело — порядок в избе. А диковины волшебные меня не слушаются. Самому не раз от них доставалось.— Он машинально потер бок.— Ох, не одобряю я это дело. Знала бы моя прежняя хозяйка! — Он осекся, глядя на меня, и махнул рукой: — А, слухай, как все было. Ты ко мне с душой, и я тебе всю правду расскажу. Диковины-то волшебные не по милости Забавы служат, а токмо благодаря силе моей прежней хозяйки, Агафьи.
— Как так? — заинтересовалась я.
— А вот так! — прищурился домовой.— Был у Агафьи самоцвет один заветный, светоч то бишь. Уж не знаю, от кого он ей достался, только Агафья берегла его как зеницу ока. В том самоцвете сила большая была, и множилась она с каждым добрым делом Агафьи. Сам камушек красный, а внутри — будто костер полыхает, красота такая, что глаз не отвести! Агафья говаривала, что в том светоче память о всех ее добрых делах содержится. И всякий раз, как она исцеляла хворого или наставляла заплутавшего на путь истинный, камушек вспыхивал все ярче. Агафья верила, что, когда се не станет, светоч начнет людям помогать вместо нее и его жара еще на много добрых дел хватит. Хозяйка мечтала самоцвет в надежные руки отдать, когда придет ее час с белым светом проститься, да только слишком высока была ответственность! Ведь если бы светоч попал в злые руки, много бед с его силой натворить можно было. Так и не нашла никого, умерла во сне. А самоцвет остался надежно спрятанным в подполе. Никто о нем знать не знал, ведать не ведал, кроме меня. А я, когда после смерти Агафьи туда спустился, чуть не ослеп. Уж больно ярко горел самоцвет! Как будто тысяча солнц в нем была заключена! И ведь послужил, еще он людям. Свечения его хоть и не видно было на земле, да люди все равно чуяли исходящую из земли благодать, И даже после смерти Агафьи продолжали приходить к се дому, подношения оставляли.
