Он вытащил из внутреннего кармана завернутый в пленку ученический билет.
— Хорошо, Клавдий Старж, третий виженский лицей… Мы не станем, конечно же, оповещать твоих наставников об этих сомнительных похождениях. Но в другой раз… Кстати, ты не заметил разве, что она — навь, нежить?..
Слово, как небрежно брошенный нож. Как упавший топор.
— Нет, она человек, — сказал он шепотом. Чугайстры ухмыльнулись одинаково, как братья.
— Самая главная ошибка, — медленно сказал высокий. — Люди часто видят в них людей… И даже боятся выдавать их в наши руки. Мы-де мучители… А они нежить, мальчик. Они навь. Пустые человеческие оболочки, заполненные… э-э-э… мороком. Когда мы убиваем морок, оболочки снова пустеют… Это не люди. Это, как бы объяснить… если бы к тебе пришел убийца в маске красивой девушки. Или, что еще хуже, в маске твоей матери…
Клаву захотелось сесть. Прямо на влажный асфальт.
Клаву хотелось орать: чушь! Что вы городите, убийцы — это вы сами!..
Но он смолчал, заткнув себе рот дешевой удушливой сигаретой.
— Входи.
Ивга прищурилась от внезапно брызнувшего света. Почему-то она ожидала увидеть здесь грязь и линялые обои — наверное, на нее произвел впечатление темный обшарпанный подъезд; прихожая оказалась чистой и добротной, даже красивой, и единственным ее недостатком была поразительная теснота.
Впрочем, нет, был еще недостаток; Ивгин нос дернулся, ощутив едва слышный запах нежилого дома.
— Проходи, проходи… Тут сложно разминуться вдвоем.
Массивная вешалка была пуста, и Ивга испытала мгновенный трепет, нанизывая петельку своей куртки на медный изогнутый крючок.
— Это… здесь кто-то живет?
— Иногда я, — инквизитор извлек из ящика для обуви пару женских домашних тапочек. — Иногда никто… Вот, примерь.
Тапочки были почти новые; Ивга замешкалась. Ей редко доводилось надевать на себя чужие вещи, и всякий раз она испытывала внутреннее неудобство, ей казалось, что прежний хозяин одежды оставил в ней частицу себя. Тепло своего тела… а может быть, свою тень.
Инквизитор искоса взглянул, хотел что-то сказать — но промолчал и ушел в комнату. Ивга, не раздумывая больше, нырнула ногами в тапки. Они оказались чуть велики.
Комнатушка была под стать прихожей — добротная, даже роскошная, но поразительно тесная; два мягких кресла и книжный шкаф занимали почти все ее пространство, оставляя свободными лишь потолок да узенькую ленту дорожки на полу. На книгах лежала пыль — потянув носом, Ивга ощутила ее запах.
