самом значительном из его сочинений, в научный оборот было введено понятие о буквах как символах идеи или тела… И все это мы находим в многочисленных трудах, которые без всяких оснований приписывались Луллию; там же встречаются излюбленные им обороты речи и выражения. Апокрифы эти выглядят единообразны ми, и это впечатление еще более усиливается из-за постоянных перекрестных отсылок. Порой воспроизводятся даже первые слова цитируемых глав».
Забавно, что наши эрудиты не замечают противоречия, в которое они впадают: сочинения Луллия столь очевидно принадлежат ему, что именно это обстоятельство и делает их авторство сомнительным. Впрочем, Ганценмюллер, сам того не замечая, дает ответ на этот надуманный вопрос: «Сомнения возникли и укрепились в церковных кругах: действительно, алхимическая деятельность Луллия никак не соответствовала почитаемому образу мученика за веру». Итак, если не найдется более убедительных доказательств, я буду считать доктора-ясновидца автором тех сочинений, которые подписаны его именем.
Раймунд Луллий родился в 1233 или 1235 году в Пальме на острове Мальорка, в знатной и богатой семье. Отец готовил его для военной карьеры, но всю свою юность тот посвятил любовным приключениям. Даже женившись и став отцом семейства, он не перестал волочиться за красивыми девушками, а примерно к тридцати годам воспылал подлинной страстью к живущей в Пальме даме из Генуи — сеньоре Амбросии де Каетелло.
Амбросия была замужем, и этой умной женщине чрезвычайно досаждали экстравагантные выходки красавца Раймунда, желавшего доказать ей свою любовь. Однажды он въехал на лошади в собор, чтобы положить к ее ногам сочиненный им мадригал, и возмущенные верующие силой выставили его. Тогда она согласилась увидеться с ним наедине и назначила свидание в собственной спальне.
Луллий был убежден, что наконец-то покорил ее, поэтому на встречу отправился в том радужном настроении, какое испытывает любой юноша в предвкушении долгожданной победы. Однако Амбросия встретила его очень холодно и спросила, не желает ли он полюбоваться грудью, которую неоднократно воспевал в своих стихах. Удивленный этим предложением, Луллий ответил, что у него нет более заветного желания. Молодая женщина, распустив корсаж, показала ему изъеденную раком грудь со словами: “Смотри, Раймунд, смотри, сколь уродливо это тело, возбудившее твою страсть. Ну лучше ли было бы тебе возлюбить Иисуса Христа, от которого ты можешь ждать вечной награды?”
