- Мне пришлось силою расталкивать солдат по позициям, - рассказывает Рохлин. - Они лежат. А я хожу и пинаю их ногами: "Двигайтесь, не лежите, пристреляются - конец". В такой отчаянной ситуации я до этого никогда не был.
Участники того боя говорят, что у них сложилось впечатление, будто их командир решил умереть. Он даже не пытался прятаться.
Рохлин подтверждает:
- У меня тогда не было даже чувства опасности. Я думал только о том, что должен либо вывести батальон, либо умереть...
Тогда же он впервые лично вступил в бой, в поединок с душманом.
- Я всегда считал, - говорит он, - что главная задача командира - готовить и принимать решения, организовывать бой. А бегать с автоматом - не моя задача. Кроме пистолета, никогда ничего не носил. Командир не должен уставать до изнеможения. Он всегда должен иметь силы, чтобы думать.
Но в том бою он чисто автоматически поднял снайперскую винтовку убитого солдата и посмотрел через ее оптический прицел. Прямо перед собой он увидел душмана, который целил в него из автомата.
- Я просто нажал спусковой крючок, - вспоминает он. - И не стал даже смотреть, попал или нет...
Зюзёв доложил, что у него ничего не получается.
- Он говорит мне: "Тут уже не до ордена, живыми бы нам с вами выбраться". Мы с ним сидели под ивой. Большое дерево, раскидистое. Он сидит спиной к нему, я - напротив, в метре. Пули жужжат как комары. "Пригнитесь, товарищ подполковник, - говорит он мне. .- Пристрелялись по нам". - "Сам, - говорю, - пригнись". Только он немного откинулся к дереву, пуля попадает ему прямо в центр лба. Как сейчас помню этот момент...
В конце концов командир полка приказал взорвать машины и уходить в горы пешком.
В том бою батальон потерял убитыми 12 человек.
- Это были не самые большие цифры, - говорит Рохлин. - Но вопрос стоял о том, кто виноват...
Рохлин был отстранен от должности. Дальнейшие варианты могли предполагать и отдачу под трибунал, и разжалование с увольнением из армии, и все, что угодно... Так, по крайней мере, думал Рохлин. Думал не без оснований...
В декабре 1997 года обозреватель журнала "Открытая политика" Александр Максимов напишет:
"...Рохлин - человек неробкого десятка, его упорство в достижении задуманного и строптивость (достаточно вспомнить пятнадцатилетней давности конфликт с начальством, приведший его к отстранению от командования полком, отказ от звания Героя за войну в Чечне) хорошо известны..."
Что же было "хорошо известно" журналисту?
