Лев Рохлин: Жизнь и смерть генерала | страница 14
В окопах офицеры рассказывали такую историю: "Один чеченец зазвал солдат домой. Поставил перед ними трехлитровую банку варенья. И остолбенел: двумя ложками три бойца умяли ее за полторы минуты". Поверить в такую сноровку трудно. Но точнее чувство солдатского голода не отразишь.
Впрочем, очевидно, причины этого голода были еще и в том, что на войне есть хочется куда больше, чем в обычных условиях: и нервы на взводе, и физические нагрузки другие. Калории сгорают втрое быстрее.
Михалыч если и дремал, то неспокойно: "Спасибо нам ребята не скажут, если "град" вдруг долбанет".
"Град" не долбанул. "Наверное, мы их все же напугали, - вздохнул он поутру. - И то ладно".
"Вообще-то спецназ надо было использовать с самого начала. Но почему-то тянули. Бей мы их "грады" и танки в их же тылу, таких потерь у наших не было бы". - Михалыч впервые за последние сутки разговорился. А я вспомнил, как днем раньше командир разведбата рассказывал: "Таких потерь за такой срок мы даже в Афгане не имели". Разведчику было с чем сравнивать. Через Афганистан он прошел дважды.
После напряженного дня и ночи все были не прочь поговорить. Молчали только об одном: о гибели Федора Присяжных. Об этом ни у кого не поворачивался язык. А Михалыч обронил: "Разведчики теперь с нами и говорить не будут".
В Толстом-Юрте командир разведбата и впрямь не был охоч до разговоров. Рассеянно спросил: "Сходили?" И пошел в штаб.
В эту ночь он тоже был в тылу у противника, на самой окраине Грозного. Наверное, он думал, что лучше бы взял Федора с собой.
Мы возвращались в Моздок. Навстречу, к Грозному, шли колонны войск.
В этом веке российский солдат воевал за веру, за царя, за Отечество, за Ленина, за Сталина, за партию... Выполнял интернациональный долг. Теперь ему надо воевать за "конституционную законность и правопорядок". Понятия эти для солдата новые, он не милиционер. И врубиться в них с ходу трудно. Тем более что вопросов на этот счет очень много...
Но не будем усложнять. Армия выполняет свой долг. Армия всегда кому-нибудь должна. А вот выполнят ли свой долг перед ней те, кто послал ее на эту войну? Неужели опять найдутся те, кто ответит в послеафганском духе: "Я вас в Чечню не посылал"? Неужели вместо того, чтобы дать армии новую технику, создать достойные условия жизни для ее солдат и офицеров, начнутся новые разговоры о том, как ее реформировать, чтобы и зарплату не платить, и жилья не давать, и заставить воевать на технике вчерашнего дня?