В наш спор вмешался стюард:
– Другая каюта ничуть не хуже… даже лучше!
– Но я намерен поселиться в семнадцатой! – твердил мужчина.
– Что тут происходит? – раздался вдруг еще чей-то голос. – Стюард, занесите вещи сюда. Вот моя каюта.
Как выяснилось, голос принадлежал моему соседу по столу, преподобному Эдварду Чичестеру.
– Извините, – возразила я, – но каюта моя.
– Нет, она зарезервирована для сэра Юстаса Педлера! – воскликнул Пейджет.
Обстановка явно накалялась.
– Сожалею, но вынужден с вами не согласиться, – заявил Чичестер с кроткой улыбкой, сквозь которую, однако, проглядывала твердая решимость настоять на своем. Кроткие люди часто бывают большими упрямцами, я это заметила.
Чичестер попытался бочком протиснуться в каюту.
– Вам отвели двадцать восьмую, по левому борту, – сказал стюард. – Прекрасная каюта, сэр.
– Увы, не могу с вами согласиться. Меня обещали поселить в семнадцатой.
Разговор зашел в тупик. Никто не желал уступать. Честно говоря, я могла бы уже не участвовать в споре и облегчить всем жизнь, согласившись на двадцать восьмую каюту. Ведь мне было все равно, в какой поселиться, лишь бы не в тринадцатой. Однако я негодовала и не собиралась уступать. Тем более что Чичестер мне не нравился. За едой он клацал вставными зубами, а это, согласитесь, вполне веская причина для ненависти. Многих людей ненавидели за гораздо меньшие провинности.
Мы стояли и переливали из пустого в порожнее. Стюард еще настойчивей уверял, что другие каюты лучше, но его никто не слушал.
Пейджет начал терять терпение. Чичестер, напротив, сохранял полное самообладание. Я тоже, но с трудом. И никто никому не уступал.
Потом стюард вдруг подмигнул мне и шепнул на ухо пару слов… Я незаметно ретировалась. По счастью, мне удалось почти тотчас же разыскать помощника капитана.
– О, пожалуйста, – взмолилась я. – Вы ведь разрешили мне занять семнадцатую каюту, правда? Но мне не дают… Там мистер Чичестер и мистер Пейджет. Умоляю, сделайте так, чтобы она досталась мне, хорошо?
Ей-богу, моряки – самые галантные кавалеры на свете. Крошка, помощник капитана, повел себя просто безупречно. Примчавшись на место сражения, он сообщил спорщикам, что семнадцатая каюта предназначена для меня, а в их распоряжении тринадцатая и двадцать восьмая. Если же им это не по вкусу – пусть остаются в старых, он не возражает.
Я одарила помощника капитана красноречивым взором, давая понять, что он герой, и вошла в новые апартаменты. Борьба существенно повысила мой жизненный тонус. На море царил штиль, с каждым днем становилось все теплее и теплее, морская болезнь отошла в далекое прошлое.
