– Н-да… похоже, все указывает на француженку, – с удовлетворенным видом протянул инспектор, возвращаясь к обыску. Покончив со спальней миссис Опалсен, он перешел в смежную комнату – ту самую, которую занимала Селестина.
Я украдкой кинул взгляд на Пуаро и заметил, что между бровями у него залегла недовольная складка. Пуаро озадаченно нахмурился. И вдруг, быстро повернувшись к миссис Опалсен, выпалил:
– А ваши жемчуга… они, вне всякого сомнения, были застрахованы?
Похоже, вопрос сбил ее с толку. Миссис Опалсен на мгновение перестала рыдать, и брови ее поползли вверх.
– Да, – неуверенно протянул Пуаро, – похоже, так оно и есть.
– Но какое это имеет значение? – сквозь слезы пролепетала несчастная дама. – Мне нужны мои жемчуга, а не эта проклятая страховка! Это было настоящее сокровище… чудо! Никакие деньги мне его не заменят!
– Очень вам сочувствую, мадам, – мягко сказал Пуаро. – Право же, мне очень жаль. Для женщины чувства – это все, не так ли? Но мсье, ваш супруг… хотя он, конечно, не обладает столь же тонкой душой, как мадам, несомненно, поймет ваши страдания и постарается как-то… э… возместить…
– О, конечно, конечно, – не очень уверенно произнесла миссис Опалсен, утирая глаза. – И все же…
Торжествующий рев, вырвавшийся из глотки инспектора, не дал ей закончить. Хлопнула дверь, и он, размахивая чем-то над головой, ворвался в комнату.
С не просохшими еще слезами на щеках миссис Опалсен стремглав бросилась к нему и выхватила безделушку из его рук. Радость настолько преобразила ее, что она в мгновение ока превратилась в другую женщину.
– О, мои жемчуга!
Дрожащими руками она прижала их к могучей груди. Мы столпились вокруг нее.
– Где вы их нашли? – тут же спросил Опалсен.
– В постели Селестины. Умно придумано – жемчуга лежали между простыней и матрасом. Должно быть, стащила их и сунула туда, прежде чем вернулась горничная.
– Вы позволите, мадам? – вежливо осведомился Пуаро.
Взяв из ее рук жемчужное ожерелье, он поднес его к глазам, внимательно разглядывая. Потом с галантным поклоном вернул владелице.
– Боюсь, мадам, мне придется вас огорчить, – смущенно произнес полицейский инспектор, – ожерелье пока останется у нас… до выяснения всех обстоятельств этого дела. Я дам вам расписку. И постараюсь вернуть вам, как только расследование будет закончено.
Мистер Опалсен недовольно сдвинул брови:
– Это и в самом деле необходимо?
– Боюсь, что так, сэр. Простая формальность.
– Пускай забирают, Эд! – воскликнула его жена. – Честно говоря, мне так даже будет спокойнее, если я буду знать, что жемчуга у них в руках. При одной мысли о том, что какой-нибудь негодяй может снова стащить их, мне, ей-богу, делается дурно! Ах, мерзкая девчонка! А я, глупая, до последней минуты все никак не могла поверить, что это она!
