Он, не переставая, диктовал письма до двенадцати часов, потом спросил Нейоми, не пойдет ли она с ним к МакКенну пообедать. Нейоми отказалась, сказав, что ей надо возвращаться домой к матери, которая сильно сдала за зиму.
Больше ни слова не было сказано об Аделии Лортц.
Глава четвертая. ИСЧЕЗНУВШИЕ КНИГИ
1
В будни Сэм мало ел на завтрак: стакана апельсинового сока и булочки с отрубями хватало, но по субботам (по крайней мере, когда накануне не бывало попойки в Ротари Клаб) он любил вставать немного позже, пройтись до ресторана МакКенны на площади и, не торопясь, прожевать стейк и яичницу и одновременно прочитать газету, а не просмотреть ее в промежутках между деловыми встречами.
Вот так он и проделал все на следующее утро, седьмого апреля. Вчерашний дождь прошел, и небо было ясное, чисто-голубое, как сама ранняя весна. После завтрака Сэм пошел домой окольным путем, по дороге останавливаясь и отмечая, чьи тюльпаны и крокусы хорошо взошли, а чьи немного запаздывают. Он вернулся домой в десять минут одиннадцатого.
На автоответчике светилась лампочка «Прослушайте записанный разговор». Он нажал на кнопку, достал сигарету и чиркнул спичкой.
— Хэллоу, Сэм, — послышался вкрадчивый голос Аделии Лортц, который ни с чьим нельзя спутать, и от стыда Сэм забыл, что делает и почти не сжег всю сигарету. — Вы меня разочаровываете. Вы просрочили книги.
— Ах ты дрянь! — воскликнул Сэм.
Что-то терзало его всю неделю, как будто хотелось сказать какое-то слово, оно готово было сорваться с губ, как с трамплина, помимо вашей воли. Книги. Чертовы книги. Эта женщина будет относиться к нему. как к человеку, за которого она его приняла, при том, что он безвозмездно высказал свои суждения о месте некоторых плакатов в детской библиотеке. Его волновал один вопрос: записала ли она свою брань на автоответчике или приберегла до встречи.
Он задул спичку и бросил ее в пепельницу около телефона.
— Насколько я помню, я объясняла вам, — продолжала она своим вкрадчивым и слишком уж убедительным голосом, — что «Спутник оратора» и «Самые любимые стихотворения американцев» из специального хранения библиотеки и что их нельзя держать более недели. Я надеялась на вас, Сэм. В самом деле надеялась.
К своему величайшему раздражению, Сэм почувствовал, что стоит здесь, в своем собственном доме, держа незажженную сигарету в пальцах, и по шее и щекам растекается краска стыда. Снова он почувствовал себя четвероклашкой, на этот раз сидящим на табуретке лицом к стене с бумажным колпаком для слабоумных на голове.
