Гаррис указал на вышагивающего по причалу мужчину:
— Это, случайно, не Гордон Коутс?
— Он самый.
Одюбон помахал человеку, издающему его работы в Атлантиде. Приземистый и округлый Коутс, щеголяющий еще более пышными, чем у Одюбона, бакенбардами, помахал в ответ. На нем был лоснящийся шелковый сюртук, а на голове — лихо заломленный цилиндр.
Одюбон поднес ко рту сложенные ладони:
— Как поживаешь, Гордон?
— О, сносно. Может, чуточку лучше, чем сносно, — отозвался Коутс. — Значит, ты снова отправляешься в глухомань? — Сам он был городским человеком до кончиков ухоженных нолей. За город Коутс выбирался лишь на скачки. В лошадях он прекрасно разбирался. Когда Коутс делал ставки, он выигрывал… во всяком случае чаще, чем проигрывал.
Двое его слуг уже стояли с тележками наготове, чтобы позаботиться о багаже путешественников. Когда опустили сходни и пассажиры сошли на берег, мужчины пожали руки и похлопали друг друга по спине.
— И где ты решил нас поселить? — осведомился Гаррис, который всегда беспокоился о таких вещах. Благодаря его предусмотрительности в подобных вопросах Одюбон частенько оказывался в гостиницах гораздо более комфортабельных, чем если бы выбирал их сам.
— А как, по-твоему, звучит «Гесперийская королева»? — ответил Коутс вопросом на вопрос.
— Как имя похищенной пиратами женщины, — сообщил Одюбон, и издатель расхохотался. — А там поблизости есть конская ярмарка или конюшня, где можно взять лошадь на время? Я хочу сделать это как можно скорее.
Гаррис тяжело вздохнул. Одюбон предпочел этого не услышать.
— Конечно-конечно, совсем недалеко, — отозвался Коутс и указал на небо. — Смотрите, орел! По моему, это знамение для вас.
Крупная белоголовая птица летела на юг. Одюбон знал, что орел скорее всего направляется на городскую свалку, копаться в отбросах. С тех пор как в Атлантиде появились люди, белоголовые орлы процветали. Вид этого орла наполнил душу Одюбона тайным разочарованием. Он предпочел бы увидеть краснохохолкового орла, национальную птицу атлантийцев. Но численность этих могучих стервятников — по общему мнению, крупнейших в мире — стала резко сокращаться вместе с численностью диких уток, их главной добычи.
— Что ж, — сказал Одюбон, — пусть будет «Гесперийская королева».
Когда он посещал Авалон в прошлый раз, у гостиницы были другое название и другой владелец. С тех пор она стала более современной, равно как и Авалон, сделавшийся заметно больше и богаче, чем десять — или уже двенадцать? — лет назад.
