– Так вы говорите, что в шахту можно попасть и отсюда?
– Именно так, господин барон.
– И?…
– Гораздо быстрее, чем туда доберутся черные…
Клаус посмотрел на часы, оглянулся на застывших на позициях бойцов и снова остановил взгляд на унтере.
– Командиров отделений – ко мне.
Вячеслав чувствовал себя очень неуютно. Более того, он чувствовал себя больным. И чувство это никоим образом не касалось его физического состояния. Слава был абсолютно уверен, что все его органы работают просто идеально – проверил, пока строил два портала. Неуютность же вызвана скорее недомоганием психического плана. Изучая в очередной раз свой организм, он так и не наткнулся хоть на что-либо, что можно было бы определить словами "душа" или "сознание". И теперь ощущал непривычное для себя беспокойство, которое только усиливалось оттого, что причина Славе была неизвестна…
– Белый, белый, я – рыжик. Прием… Белый, белый, я – рыжик…
Дед, выставив посты охранения, приказал остальным притвориться травой и занялся налаживанием радиосвязи. Вернее, налаживала связь Олеська, а Дед, как и положено командиру, руководил – сидел рядом с мрачным видом, захватив в кулак бороду, и сверкал глазами на подчиненных: не подходи! Никто и не подходил. Бойцы-диверсанты после переходов по длинному темному тоннелю, безжизненному полю и форсирования валежника ошарашено переваривали неожиданное приключение.
– Белый, белый, я – рыжик. Прием…
Андрей сидел на корточках рядом с рыжей радисткой, сосредоточенно прислушиваясь к едва слышному треску в наушниках, и держал над Олесей и рацией натянутую плащ-палатку, одним концом привязанную к дереву.
К импровизированному походному штабу (он же – центр связи) бесшумно, между стеблями юной травы и прошлогодними шишками просочился Миколка, отправленный некоторое время назад в сторону колючки наблюдать за действиями супостата.
– Дед… – выпучив глаза, прошипел разведчик.
– Тс-с! Опять орешь? – Дед тоже умел вращать глазами. – Что там? Докладай. Только тихо мне.
– Докладаю, значица. Охранение у фрицев с этой стороны – так себе. По два засранца через каждые саженей двадцать. Лежать или сидять на той стороне, спиной к нам, мордой к взлетке. Вобчем, нам они не помеха, так – мусор…
– А ну, без лирики мне! Ты докладай, а выводы я и сам сделаю, – прошипел Дед, в очередной раз сверкнув колючим взглядом. – Что еще?
– А, так – ерунда… Танки от дырки сорвались и поперли куда-то…
– Что? Куда?!!
Миколка махнул правой рукой – туда куда-то. Дед, скрипнув зубами, достал и развернул план – показывай, давай. Разведчик покрутил головой, оценивая сквозь нависающие ветки интенсивность окраски светлеющего неба, повертел чуток разложенной на траве картой и ткнул пальцем в конец взлетки. Дед присмотрелся к линиям на бумаге и, поискав глазами по лицам соратников, поманил к себе Семеныча.
