Рейчел?
Люди мелькали где-то вдали — силуэты из чёрной бумаги. Мы были одни, очерчены ведьминским кругом.
Я нагнал её, резко схватил за плечи. Тугие и мягкие, точно подбитые ватой. Впервые с тех пор, как она подала мне руку, я ощутил её тело. Чужое детское тело.
— Как?
Она отстранилась, тихо смеясь. Этот заливистый смех был похож на реквием. Траурный марш, отбиваемый на треугольнике.
— Я просто очень хотела жить, — сказала она, раздвигая в улыбке мармеладные губы.
— Вселиться в ребёнка проще всего, — продолжала она деловито. Так маленькая девочка, играя, растолковывает что-то безмозглой кукле или плюшевому мишке. — Знаешь, она была очень слабой, эта девчонка. Даже смешно.
— Она умерла?
Чёрная ручка, облитая лайкой, заскользила рассеяно по очертанью щеки. Туда и сюда. Миниатюрные пальцы — как коготки. Туда и сюда. Жест Рейчел.
— Нет. Она ещё здесь, хотя и глубоко. Я её чувствую. Я как будто оккупировала дом, а она притаилась в подвале и только скулит от ужаса.
Я покачал головой:
— Ты — маленький демон, сбежавший из ада.
В ответ она очень серьёзно кивнула — будто послушный ребёнок, который прилежно внимает тому, что изрекают мудрые взрослые. Глаза были чистые, как у грудного младенца. Но где-то на дне я по-прежнему видел её, мою Рейчел. Она утопала в зрачках и тянула ко мне истощённые белые руки из чёрной болотистой заводи…
Рейчел. Я вспомнил её неподвижное тело — сплошные углы и острые грани, — на полировке паркета, среди неуместных солнечных зайчиков. Окаменевшая, твёрдая, мёртвая, как тот грязно-серый стакан на столе, застывший в вонючей луже вина. Её голова была плотно прижата к плечу, а облако светлых волос расплескалось по полу, словно дрожащее ртутное озеро.
Точно волосы были ещё живыми. А Рейчел была уже мёртвой. И я вместе с ней.
Я вырвался, как из ночного кошмара, из этого страшного дня, с его солнцем и полированным полом, и вновь посмотрел на свою провожатую. Она улыбалась, — как будто это она только что наслала пчелиный жалящий рой нестерпимых, незабываемых образов. Быть может, так всё и было. Не знаю. Но она улыбалась уже не по-детски, а цинично и холодно. Рейчел. Улыбка Рейчел. На детском лице с пуховыми щёчками эта улыбка была неуместной и страшной, как узловатый рубец или клеймо.
Одержимая. Маленький демон, сбежавший из адского пекла. Моя Рейчел. Моя любимая Рейчел.
— И что будет дальше?
Она повела небрежно плечами. Заплясали в мертвенном фонарном дурмане идеальные локоны, алый атласный бант.
