Это была не дешёвка, отштампованная на какой-то фабрике, с нарисованными наспех губами и бровями. Эта хрупкая красавица явилась сюда из дорогой антикварной лавки. Оттуда она и принесла этот едва уловимый запах. Там, где она неподвижно стояла у всех на виду, зловеще хрипели старые дубовые часы, лупоглазые медведи били в барабаны из розового дерева со следами позолоты, а худые Пьеро с рукавами длинными, как у смирительной рубашки, проливали едкие чёрные слёзы. А она возвышалась над ними, как королева, и ждала терпеливо этого часа…
…Налюбовавшись, они опустили бережно крышку, затем, подумав, откинули снова и, пристроив тщательно коробку возле изголовья, покинули детскую.
Она увидела ее, как только открыла глаза, в ту же секунду. У неё появилась новая кукла!
Добрых полчаса она не покидала постель, изучая её всю, до мельчайших деталей. Какая она чудесная, просто красавица! Какие густые каштановые кудри, под ними аккуратно очерченные уши. Вздёрнутый нос и нежные руки — и на каждой ровно пять пальчиков, всё как положено! И к тому же на каждом пальце округлый розовый ноготь и даже тонкие чёрточки на сгибах… Загляденье! А какие у неё пушистые ресницы!
Потом пришла няня — весёлая и шумная, с пронзительным гортанным голосом, — и отправила их умываться. Да-да, кукла отправилась в ванную вместе с ней, и она ей плескала водой в нежное сонное личико, когда няня на них не смотрела.
А потом был завтрак; они сидели вместе на высоком стуле, она и кукла. Они обе не хотели есть, а хотели только пить какао, а няня сердилась и прикрикивала, и стучала ложкой по тарелке с дымящейся кашей. Но ей не было дела ни до противной каши, ни до глупой и шумной няни. У неё была её кукла.
А потом они втроём отправились на прогулку. У куклы в её чудесных нарядах нашёлся для такого случая красивый бархатный капор с широкими лентами и пальто с золотыми застёжками. На ноги ей надели белые тёплые носочки и лакированные чёрные ботинки. Так они и шли все вместе по улице — и она сжимала сразу две руки: большую и потную — няни, прохладную — куклы. И кукла так потешно семенила округлыми ножками — раз и два, и раз, и два!
А после прогулки пришло время обедать, и у неё слипались глаза, да и у куклы тоже. Няня уложила их в постель и накрыла одеялом до подбородка. И они задремали рядом: она — с краю, а кукла — у стены, чтобы не упала.
После сна они вместе сидели за книжкой с картинками. Кукле эта книжка нравилась, а ей — нет. И вдруг она ощутила, что книжка ужасно скучная, да и кукла ей уже наскучила. Её стало угнетать это постоянное соседство. Кукла всё время была рядом с нею и смотрела на неё, не отрываясь, бессмысленными круглыми глазами. Так и хотелось кинуть её на ковёр со всего размаха, или спустить кружевные панталончики и хорошенько отшлёпать.
