общей системы коммуникаций, связывавшей центральные пункты этой единой технико-экономической структуры с самыми отдаленными регионами страны; деформация, чреватая вполне реальной угрозой дальнейшего распада страны. Роковым результатом всего этого, помноженным на вопиющую деструктивность “шокового” реформаторства, явилось
катастрофическое падение промышленного производства России, несоизмеримое даже с ее территориальными утратами. В связи с чем страна потеряла свое прежнее место среди промышленно развитых стран. Сюда следует добавить также
радикальное ослабление важнейших научно-технических и внешнеторговых позиций нашей страны, усугубляющее ее и без того отчаянное финансовое состояние:
зависимое положение безнадежного должника, которому львиную долю своего бюджета приходится тратить на “обслуживание долга”, отказываясь от жизненно необходимых инвестиций в аграрно-промышленный сектор, не говоря уже о науке, образовании и культуре.
Так выглядят в самом общем виде и политические “условия возможности”, и социально-экономический механизм насильственного “обращения” необратимости интегративных процессов в необратимость процессов дезинтеграции и распада, восходящей (поступательной) эволюции — в нисходящую (“отступательную”). Необратимость, какую одни из нас привыкли воспринимать как необходимый атрибут социалистического, а другие — капиталистического прогресса, впервые за последние полвека повернулась к нам своим жестоким, даже свирепым лицом. Вот почему наше новое — собственно российское — открытие Н. Д. Кондратьева, произошедшее на излете “кондратьевского ренессанса” (при котором мы до тех пор просто присутствовали, не привнося особых новаций) можно датировать с момента актуализации его идеи необратимости эволюционных социально-экономических изменений и процессов именно регрессивной направленности. Ибо взятая прежде всего в таком “опасном повороте”, а стало быть, в неразрывной связи с идеей “пертурбации” (которую в переводе на язык нынешней науки можно было бы при желании определить как “бифуркацию”), кондратьевская концепция дает нам ключ к рациональному постижению и трезвой оценке воистину кафкианского “процесса”, в какой вовлекли сбитых с толку россиян “радикальные рыночные реформы”, вызвавшие к жизни “новый русский” капитализм с его неимоверно развитыми хватательными (“прихватизаторскими”) рефлексами, не обещающими стране и народу ничего хорошего.
Об очевидной
