В своих вчерашних попытках оттолкнуть ее от себя он бросался из крайности в крайность, то изображая холодность, то набрасываясь на нее как несдержанный подросток. Теперь Колин сильно сомневался в том, что ему это удастся.
Впрочем, если уж быть до конца честным, в глубине души ему и не хотелось, чтобы она вновь исчезла из его жизни. Колин не мог обманывать себя, пытаясь увериться, что не испытывает к этой женщине ничего, кроме похоти.
Однажды он уже влюбился в нее. Теперь она вновь затронула какие-то тайные струны его сердца, пробудила в нем прежнее чувство, только на этот раз оно было гораздо сильнее и с ним труднее было бороться.
Алекс представляла собой угрозу не только для его упорядоченной жизни, она грозила окончательно разрушить его душевное равновесие.
Если он не поостережется, ему захочется дать ей место в своей жизни, но разве это возможно? Она такая открытая, искренняя, заботливая и нежная. Если даже она и сможет понять, почему он не только изменил фамилию, но и перекроил себя самого, то едва ли смирится с этим.
Будь он умнее, он плюнул бы на убытки и продал бы ей тот дом в Ричмонде. Но в данный момент он отнюдь не чувствовал себя умным.
Колин посмотрел в сторону океана. Залитый солнечным светом песок сверкал и искрился. Разноцветные блики мерцали на поверхности воды и отражались в утреннем небе.
Но не красота морского пейзажа привлекла внимание Колина. Направляясь к воде, по пляжу босиком шла Алекс, и ветер игриво трепал ее короткие золотисто-каштановые локоны и развевал легкий цветастый сарафан, надетый поверх купальника. Через плечо была переброшена пляжная сумка на тонком ремешке.
Колин как завороженный не мог оторвать глаз от соблазнительно покачивающихся бедер и мелькающих изящных босых ступней. Она остановилась у самой кромки воды, и он затаил дыхание. Медленно и осторожно он сделал вдох.
Алекс бросила сумку на песок, приподнялась на цыпочки и, закинув руки за голову, потянулась к солнцу, словно гибкая кошка, вышедшая на крыльцо дома.
Колин почувствовал острое возбуждение, которое словно электрический разряд пронзило его насквозь. Он судорожно вцепился в подлокотники стула и стиснул зубы. Эта женщина представляет собой какую-то гремучую смесь из скрытой чувственности и невинности. Но вожделение – это то, с чем он еще может справиться. Гораздо опаснее, что она пробуждает в нем затаенную нежность и потребность заботиться о ней, беречь и лелеять ее.
Внезапно, видимо ощутив на себе его пристальный взгляд, она обернулась. Увидев его, помахала приветливым жестом, приглашая присоединиться к нему. Колин почувствовал себя так, словно терраса закачалась под ним, как корабельная палуба во время шторма.
