Они съели салат и цыпленка – филе цыплячьей грудки в соусе из белого вина, приправленное травами. На десерт им подали торт из белого шоколада. В конце обеда, который они без излишних тостов запивали шампанским, Мэри почувствовала себя приятно умиротворенной. Ее даже немного клонило ко сну. Пока они ехали обратно на ранчо, она, несколько раз извинившись, зевнула.
– Это вовсе не потому, что мне скучно в твоем обществе, – заверила она Тони, когда он остановил автомобиль под раскидистым дубом.
– Очень рад это слышать. – Тони с улыбкой повернулся, чтобы видеть ее лицо. Он опустил правую руку на спинку сиденья, и ей показалось, что его пальцы коснулись ее тщательно уложенных на затылке волос. – У тебя такие красивые волосы – почему ты всегда закручиваешь их сзади?
– Я не всегда их закручиваю. Но обычно так проще, чтобы они не лезли в глаза.
Она вовремя удержалась, чтобы не добавить, что на ночь распускает волосы.
– Сделай мне одолжение. Расколи их сейчас.
Сердце Мэри забилось чаще.
– Думаю, это ни к чему.
– Почему? Я уже видел их однажды. Помнишь, в то утро, на пруду.
О, да, Мэри помнила. И не забыла выражение его глаз, когда он смотрел на ее мокрую тенниску.
– Мне пора, – заторопилась она, берясь за ручку дверцы.
Он задержал ее руку.
– Подожди, я сам открою.
Он вышел, распахнул ей дверь и проводил до самого крыльца. В воздухе повисло неловкое молчание.
– Мне хочется поцеловать тебя снова, – сказал он, опираясь одной рукой о дверной косяк рядом с ее головой. При свете фонаря черты его лица заострились, и это придавало ему какое-то голодное, хищное выражение. – Хочется до безумия.
По спине Мэри пробежала легкая дрожь. Она вспомнила миг, когда вчера губы Тони прикоснулись к ее губам. И она поняла, что хочет сейчас того же, чего и он.
– Ты говорил, что решать буду я, – напомнила она, отводя глаза.
Он нагнулся к ней так близко, что она могла бы пересчитать одну за другой черные густые ресницы, окаймлявшие его глаза.
– Тогда скажи «нет»...
Она втянула воздух в легкие, но слова не шли с языка. Она могла только смотреть завороженным взглядом, как его веки дрогнули и опустились, а губы приближались все ближе и ближе...
Первое прикосновение его губ принесло ей несказанное наслаждение, граничащее почти с болью. И когда он со стоном обнял ее, она послушно прильнула к нему. Напряжение исчезло, его губы жадно раскрылись, и она снова почувствовала, как все вокруг начинает вращаться все быстрее и быстрее, так, что она невольно ухватилась руками за него.
