Но, к ее разочарованию, он совсем отпустил ее и даже слегка отодвинулся.
– Думаю, мне лучше уйти, пока я не вызвал у тебя неприятного чувства. – Он неуверенно посмотрел на нее. – А может, ты не хочешь оставаться одна? Я знаю, как трудно тебе было вытаскивать на свет эту историю.
– Нет, сейчас уже все в порядке, – быстро проговорила она, подавляя желание просить его остаться и подарить ей еще один поцелуй. Она и в самом деле чувствовала себя гораздо лучше, хотя и старалась не думать о том, что помогло ей больше – то, что она выговорилась наконец, или его поцелуй. Она встала и, когда он последовал ее примеру, повела его назад через кухню во двор.
В вечернем небе низко висел сияющий бледно-желтый диск луны, воздух был напоен тонким стрекотанием цикад.
– Я хочу как можно скорее снова увидеть тебя, – сказал он, касаясь рукой ее щеки.
– Я очень занята, – уклонилась она от прямого ответа.
– Слишком занята, если хочешь знать мое мнение. Ты просто себя не щадишь с тех пор, как вернулась домой. И тебе не помешает немного развеяться.
Он призывно улыбнулся.
– Как насчет того, чтобы пообедать со мной завтра вечером? Один из здешних виноторговцев содержит большой ресторан, где обедают все гурманы.
Это предложение показалось весьма заманчивым. Она действительно в последнее время работала на пределе сил, и мысль о том, чтобы отдохнуть и хоть один раз не думать о приготовлении обеда, показалась соблазнительной.
– Хорошо. Если только не очень поздно.
– Не волнуйся. Не одной тебе надо рано вставать.
И он наконец ушел, пообещав заехать за ней завтра в шесть.
На другой день к шести часам Мэри твердо решила, что не примет приглашения Тони. Он просил ее не раздумывать, но со вчерашнего вечера она только и делала, что думала, думала. И каждый раз, вспоминая, как была с ним откровенна, она испытывала досаду и недовольство собой.
Прозвучал дверной звонок, и сердце сразу же гулко забилось. Она весь день пыталась дозвониться Тони, но телефон не отвечал, и она оставила послание на автоответчике, сообщив, что передумала насчет обеда. Еще не успев открыть дверь, она уже знала, кто стоит за ней. И едва она бросила взгляд на его фигуру – воплощение мужественности, – как ее пульс участился в два раза.
Темно-коричневые брюки и пиджак более светлого оттенка делали его больше похожим на европейца, так же как и накрахмаленная белая рубашка, расстегнутая у ворота. Свежий ветер, ворвавшийся снаружи, донес до нее дразнящий запах лосьона.
