– Но раз я уже здесь, то хочу услышать обо всем подробно – только за завтраком.
Отец согласно кивнул.
– Хорошо, я приду через полчаса.
Когда она уже выходила из конюшни через большие двустворчатые двери, он сказал ей вдогонку:
– Сделай мне кофе как можно крепче.
Минут через сорок они сидели друг против друга в большой неубранной кузне за накрытым клеенкой столом. Воспоминания о том, как здесь все выглядело раньше, усилили меланхолию Мэри. Шкафчики сияли белизной, линолеум на полу был безупречно чист, льняные шторы накрахмалены. После смерти матери за порядком в доме смотрела экономка. Теперь каждый предмет здесь нуждался в чистке. Она внесла и это в список необходимых дел, который постоянно мысленно пополняла.
– Ты извини, что здесь все в таком виде, – сказал отец, наверное, уже в сотый раз после ее приезда. – Я, знаешь ли, стал неповоротлив. А помощников сейчас нанять не по средствам.
Он взглянул на тарелку, где лежали омлет и поджаренный хлебец.
– Давно уже не ел я такой вкусный завтрак.
Он улыбнулся и снова на миг стал прежним сердечным, веселым человеком.
– А то я терпеть не могу собственную стряпню.
– О, папочка! – воскликнула она, сдерживая слезы. – Как же ты не дал знать мне раньше, что дела так плохи? Неужели ты думаешь, что я не захотела бы помочь?
Он неловко погладил ее по руке.
– Нет, дорогая, после того как ты уехала жить к своей тетке, я долгое время справлялся вполне успешно, а когда начались неприятности, ты как раз вышла замуж за Эдварда. Бессовестно было бы сразу отрывать тебя от мужа.
Он вздохнул и сжал ей руку.
– А когда он умер... Я решил, что хватит уже с тебя тревог.
Мэри покачала головой, чувствуя тяжесть на сердце, как всегда, при напоминании о покойном муже.
– Прошло уже два года. Я тосковала по Эдварду, но ты тоже дорог мне, и ты должен был...
– Нет, – мягко прервал ее он. – Тебе было хорошо в Калифорнии. Я не хотел, чтобы ты уезжала оттуда. Я же знаю, какие страшные воспоминания связаны у тебя с этим местом.
Нет, папочка, тебе известна лишь половина, подумала она. После длительного лечения она научилась уходить от мучительных воспоминаний о той ночи на безопасное расстояние, где они теряли свои страшные четкие очертания. И боль оказалась нереальной, так ноет уже ампутированная конечность. Но есть вещи, которые она не сможет забыть никогда. В ночь, когда произошел несчастный случай, она потеряла не только сестру; ее невинность была растоптана безжалостно, с отвратительной жестокостью. И это изменило ее навсегда.
