Но самое поразительное в письме В. Никитина - его отношение к антропософии. Вспомнив о том, что его юношеским увлечением была антропософия Штейнера, главный редактор православного журнала пишет: "Вынужден напомнить уважаемому оппоненту следующее место из Откровения: "Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою" (Апок. 2,4)".
Да неужто Христос осуждает отказ человека от оккультизма? Неужели ненавистна Спасителю перемена убеждений, приведшая человека от язычества к христианству? Неужто, по мнению В. Никитина, любой прозелит уже осужден? Неужто на Страшном Суде я услышу от Спасителя: "Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою, то есть то, что ты с кафедры атеизма посмел уйти в Троице-Сергиеву лавру и вместо целожизненной борьбы с Моею Церковью стал ее служителем"?!
Вопреки В. Никитину, не во осуждение, а во оправдание себе многие из нас смогут сказать на Суде: "Что доброго я сделал?.. Да почти ничего - разве что оставил прежнюю любовь свою и отказался от ложной веры и былых грехов своих..." И о таких людях говорит Златоустово толкование тех странных слов Иоанна Предтечи, которыми он встречает пришедших к нему за крещением фарисеев: "Если же кто со вниманием рассмотрит его слова, то и в самом обличении ("порождения ехиднины!") откроет похвалу им, потому что эти слова были произнесены им от удивления, что они, хотя и поздно, но все же смогли сделать то, что казалось некогда невозможным. В то время, когда он, по-видимому, поражает их, он открывает и прежнее их великое нечестие, и вместе с тем их дивную и неожиданную настоящую перемену. Как это могло быть (говорит он), что они, будучи детьми таких родителей и так худо воспитаны, начали раскаиваться? Откуда такая перемена? Кто смягчил суровое их сердце? Кто указал вам бежать от будущего гнева?" (11-я Беседа на Евангелие от Матфея, 1).
Никто не смеет попрекать христианина его раскаянным прошлым. Прошлое, если оно позади и не дает своих выплесков в настоящем, находится в месте, о котором Спасителем сказано: "Предоставь мертвым погребать -своих мертвецов" (Мф. 8, 22). Но остались ли только в прошлом оккультные увлечения В. Никитина? Или и по ею пору он не способен отличить христианства от теософии? Помнится, еще в конце 80-х годов (и уже в пору своего воцерковления и работы в церковном издательстве) В. Никитин продавливал к публикации на страницах "Журнала Московской Патриархии" литературное наследие Даниила Андреева...
