– Завтра в десять утра, – сказала она. – Да, она здесь у меня… Благодарю тебя, Ник!
– Я так тебе признательна, – сказала я, когда она положила трубку.
– Не будь признательной, – попросила она. – Веди себя по-прежнему глупо.
Приемная Ай-би-эн была задумана как образец не только архитектуры и дизайна, но и среды обитания. Помещение сверкало хромированной фурнитурой. На нежно-сером ковре стояли разноцветные керамические горшки с пышными и свежими комнатными растениями. Стены были задрапированы тканью приглушенных голубых тонов и украшены монументальными графическими работами современных знаменитостей. У входа дежурили молодые люди, похожие на манекены с витрины шикарного магазина. На них были красные пиджаки с вышитой на груди эмблемой Ай-би-эн, они стояли навытяжку, сложив руки за спиной, и приходили в движение только когда надо было сопровождать очередную партию посетителей.
Охранник вручил мне пластиковый пропуск со словом «ПОСЕТИТЕЛЬ», отпечатанным большими черными литерами.
– Вам прямо, – сказал он.
Я прошла по длинному коридору, пока не попала в помещение, где пол был покрыт дурным облезлым линолеумом. Здесь находился лифт, который выглядел так убого, что я засомневалась, в состоянии ли он поднять меня на третий этаж в отдел местных новостей. Позднее я узнала, что в телевизионном бизнесе все сверкает снаружи – фасад призван впечатлить рекламодателей, которые оплачивают программы, а также наивных телезрителей, которые думают, что все здесь сверкает так же, как на телевизионном экране.
Лифт со скрипом добрался до третьего этажа, я вышла и попала в длиннющий коридор, в котором не было ничего, достойного внимания, кроме дверей с табличками, указывавшими имена тех, кто за ними обитает. Кажется, мне пришлось тащиться несколько километров по ковровым дорожкам, прежде чем я оказалась перед раздвижной стеклянной дверью, надпись на которой строго предупреждала, что посторонним вход воспрещен. Когда я застенчиво вошла в отдел новостей, то первое, что увидела, были портреты популярных телеведущих новостей спорта, погоды, политики и так далее. Каждая из этих знаменитостей получала годовое жалованье, на которое какая-нибудь бедная африканская страна вполне могла бы кормиться в течение целых пяти лет. Несколько секунд я озиралась вокруг, чтобы поинтересоваться у кого-нибудь о Нике Сприге, как вдруг из стеклянного куба вышел беспокойного вида человек лет тридцати пяти с сигаретой в руке и с темными кругами под глазами.
