В том, что Малькольм становился все более и более раздражительным, не было ничего удивительного. Его жена отказывала ему во взаимности. А всю накопившуюся нежность, все душевное тепло дарила дочери, отцом которой являлся кто-то из ее любовников.
Эту жуткую тайну Раймонд узнал случайно. На одной из вечеринок он в открытую заговорил с кузеном о том, что никак не давало ему покоя.
– Прости, Малькольм, что вмешиваюсь в твои личные дела, но я считаю, что ты не должен относиться к дочери столь отчужденно. Это заметили все – и Розмари, и Бэзил, и Лилиана.
Прежде чем ответить, тот залпом осушил бокал с виски, который держал в руке. И эта порция была далеко не первой за вечер. Наверное, алкоголь и поспособствовал тому, что Малькольм решился открыть двоюродному брату душу.
– Сьюзен – не моя дочь! – произнес он убитым тоном, и в его глазах заблестели слезы. – Патриция сама сообщила мне об этом.
Если бы Раймонд не помнил того самого вечера, когда познакомился с Патрицией, он, наверное, не поверил бы признанию Малькольма.
Теперь же воспоминание о печальной беседе с братом вызвало в его душе новый прилив гнева.
– Вообще-то ты права, – произнес он высокомерно. – Тебе здесь действительно не место. И чем ты быстрее уберешься, тем будет лучше.
От обиды и отчаяния у Патриции все бушевало внутри, но она давно научилась держать эмоции при себе. Поэтому лишь слегка побледнела и, ничего не ответив на грубость Раймонда, зашагала прочь.
– Но нам еще предстоит увидеться! – крикнул он ей вслед. – Несмотря на то, что я с удовольствием вычеркнул бы тебя из памяти!
Патриция приостановилась и обернулась.
Он заметил в ее лице нечто странное, похожее на испуг. Молодая женщина выглядела так, будто боялась, что ей сейчас нанесут удар.
– Для чего нам видеться?
– Я потом тебе все объясню. Сейчас мне не до этого, – ответил Раймонд и, не прощаясь с ней, направился к толпе родственников.
До некоторых пор можешь жить спокойно, подумал он. В течение года, пока у меня не закончится траур по Лилиане, я тебя не потревожу. Но потом ты ответишь за все страдания, которые причинила моей семье. За все мучения, которые причинила мне самому… В его изболевшуюся душу ледяным сквозняком влетело желание самым жестоким образом наказать ее, может быть, даже соблазнить, заставить полюбить себя, а затем отвернуться от нее, чтобы Патриция на себе в полной мере испытала весь кошмар безответной любви… Или же нет! Он сделает все по-другому, более изощренно…
