4.
А потом я вдруг обнаружил, что сижу на берегу затянутого ряской болотца. Сижу в своем прежнем теле. Помню, я даже удивился, что оно совсем не пострадало, когда меня ударила машина. "А может, ничего и не было? Но тогда как я здесь очутился?" - озадачился я. Внезапно ряска раздвинулась. Из болотца вылез молодой человек с синей кожей и длинными мокрыми волосами, в которых запуталась тина. Там, знаю, ужас обитает, И нет людского там следа, Но сердце точно отвечает На чей-то зов: "Туда! Туда!" - декламировал он, картинно заламывая руки. Неожиданно синий человек заметил меня и прервал свои стихоизлияния. - Эй, ты кто? Новенький, что ли? Давай знакомиться! Я Утопленник, поэт! произнес он, направляясь ко мне. - А я... я... - я мучительно стал вспоминать, удивляясь тому, что не помню даже, как меня зовут. Вначале у меня ничего не выходило, но потом все вдруг разом всплыло в памяти. Я сжал руками виски. На миг мне почудилось, что голова у меня раздувается как шар и раскалывается. - Я Кирилл. Кирилл Петров! - почти крикнул я. - Ого! - удивился Утопленник. - Ты помнишь свое старое имя! Это поразительно. Здесь никто не помнит своих имен, все придумывают новые. Ты как погиб? - Дорогу переходил. - А-а... - разочарованно протянул юноша. - А я почему-то решил, что ты тоже от любви утопился. Ну да ладно. Пойдем я отведу тебя в твою новую семью. - В мою новую семью? У меня же есть семья! - удивился я. "Вернее, была... Что теперь чувствует мама? А отец?" Я поспешил прогнать эти мысли. - У нас в Потустороннем Мире такой обычай: кто первый встречает новенького, становится его проводником. По дороге, смотри, будь осторожен. Потусторонний мир - не парк развлечений, здесь зевать нельзя. Любая неосторожность - и всё: либо мертвяк загробастает, либо красное пятно сожрет. Со временем, я уверен, ты смекнешь, что к чему, а пока на всякий случай бойся всего подряд... - довольный своим каламбуром, Утопленник хикикнул. Хихикал он довольно часто, что совершенно не вязалось с его обликом несчастного поэта. Вскоре мы вошли в Многоэтажку на Тиранозавриных Лапах и сели в черный лифт с висельным приводом. - Знакомься: это бабушка Ягге и дедушка Вурдик! А это Кирилл Петров. Теперь он в нашей семье, - заявил Утопленник, подводя меня к сгорбленной старухе и одноногому циклопу с вампирьими клыками. - Чу-чу, русским духом пахнет! - покосившись на меня, проскрипела Ягге. Тогда, помню, она показалась мне более суровой, чем была на самом деле. - Да ладно тебе, старуха! Садись парень, жевать красные котлетки! Я их сегодня утром накопал, - радушно пригласил Вурдик. Так я впервые встретился с ворчуньей Ягге и ее добряком-мужем, ставшими моими здешними бабушкой и дедушкой. От котлеток я, впрочем, отказался. Желания как-то не было есть эту мерзость. Впрочем, о вкусах не спорят, особенно с циклопо-вурдалаками. Если с ними спорить, они могут потерять последнее чувство юмора, а это само по себе нежелательно.
