Прошло больше трёх часов. Руки по-прежнему чесались стрелять, но мы не вмешивались, наблюдали за боем со стороны.
Мимо нас пронесли раненых, человек тридцать. Некоторые молчали – может, терпели, а может, потеряли сознание. Но большинство кричали, матерились, плакали, угрожали вернуться и разделаться со своими обидчиками. Нам по новой захотелось в бой – отомстить и за этих пацанов, и за нас самих, но мы мужественно терпели, отодвигая чувства на задний план.
Когда мимо нас потянулась очередная вереница бойцов с носилками и одеялами, на которых лежали убитые и раненые, наше терпение лопнуло.
– Бля, не могу смотреть! Давай, снимай с полозьев ПКТ! Разнесём их на хер! – Сосед вытащил ящики с патронами и принялся убирать мусор с бетонной площадки.
– На хрена?
– Да ты чё? Опух? Снимай, я сказал! Или будешь ждать, пока они и до нас доберутся? – Сосед уже организовал место для установки пулемёта. – Давай быстрее!
Чуток повозившись, я снял с бэшки пулемёт и передал его Соседу. Он помучился немного с установкой, но поставил его грамотно и, хищно сверкая глазами, приготовился открыть огонь.
– Куда стрелять, знаете? – перед нами возник боец.
– Куда? – растерялся Сосед, но осмотрев бойца кивнул: – А ты, кто такой?
– Раненого я относил. Назад иду. Только там делать нефиг, наши уже в здание вошли. И вы, отсюда лучше не стреляйте, своих заденете.
– В здание вошли, – повторил Сосед, – отсюда лучше не стреляйте, своих заденете.
– Точно говорю. Вы лучше из пушки долбаните по верхним этажам, или из гранатомёта. Есть гранатомёт?
– "Муха" есть, два выстрела. А ты чё, умеешь? – спросил я недоверчиво.
– А ты чё, нет? – удивился он.
– Ни разу не стрелял. Не учили.
– Давай, покажу, ничего сложного. А может, и АГС у вас есть? Постреляем, если что.
– Постреляем! Только я и с него ни разу ещё не стрелял.
– А чё ты мне втираешь, что стрелять не учили. Не может такого быть! Кто твой командир? Номер части?
– Ты кто такой, КГБ что-ли? Я никому не обязан ничего говорить. Хочу – говорю, не хочу – пошлю на три известные буквы.
– Пошлёшь старшего по званию?
– А ты кто? – я придирчиво оглядел бойца.
Невысокий, чуть выше меня, плотненький. В берцах, бушлат рваный, каска загаженная, знаков отличия нет. Лицо грязное, не разглядеть толком, но морщины на лбу и под глазами достаточно глубокие, и значит ему, как минимум, лет тридцать пять. Здесь, и в таком возрасте, вероятнее всего – офицер.
– Извините, вас от рядового бойца не отличишь.
