— Но когда я подошел к тому месту, его не было. В субботу я расспросил кое-кого из тех ребят, что слоняются неподалеку, но оказалось, что никто его не видел. А ведь Джимми всегда находился где-то поблизости... Так вот. Сначала я испытал чувство благодарности. Потом, зная о том, какими вещами этот мальчик занимается за деньги, и людей, с которыми он водится, я встревожился. И вот уже воскресенье, а его до сих пор никто не видел.
Молодой человек (тот, что делал непристойные предложения женщинам по телефону), теребивший бахрому пурпурного переплета, неожиданно поднял голову.
— Но вы не можете себя осуждать. Вы не можете испытывать чувство вины за то, чего не сделали.
Ричард поднял свои бледно-голубые глаза и встретился взглядом с кареглазым юношей.
— Вы полагаете, не могу?
После взаимных объятий и после того, как мужчины прочитали хором «Отче наш», они вышли на продуваемые зимним ветром улицы Чикаго и рассеялась по своим квартирам, осчастливив своим приходом жен и детей. Те же, кто не пожелал расстаться с теплой атмосферой этого своеобразного братства, отправились в кафе за углом — поболтать и найти друг у друга сочувствие и понимание.
В кафе направились многие, но не Ричард Гребб. Он шел по окраинным улицам один, понимая, что сегодняшняя встреча не принесла ему того облегчения, какое принесли прежние собрания одержимых.
Он не чувствовал в душе Бога, как это бывало раньше. Он чувствовал опустошенность и одиночество, на которое был обречен в своей борьбе с демонами страсти.
Оставь, говорил он себе, предоставь это Богу.
Бог, казалось, забыл о нем.
Может, в этом мире нет больше Бога, готового принять на себя мои заботы?
И в тот же миг он увидел вдали знакомую фигурку, к северу от Кенмор-стрит. Джимми!.. У него дух перехватило. И тотчас же он ощутил противоречивые эмоции: радость оттого, что с Джимми все в порядке, и не столь сильное — но до чего же чудовищное — желание, поднимавшееся в нем.
Джимми опирался на чью-то припаркованную машину, и Ричард Гребб никак не мог решить, подойти к мальчику или удалиться.
Однако увидев, как Джимми соскользнул на холодный промерзший асфальт, он поспешил к нему, забыв на время свою усталость и страх перед монстром, которого он называл сексуальной одержимостью.
— Эй... эй! С тобой все в порядке? — Ричард наклонился.
Мальчик лежал на холодном асфальте; он дрожал. Колени его были подтянуты к груди. Он смотрел невидящими глазами, смотрел в никуда. Ричард положил руку ему на плечо, но казалось, глаза мальчика смотрят сквозь него.
