Это естественно, потому что типичный МТА — мелкобуржуазный
сентименталист.
Это общая черта подавляющего большинства «нулевиков», даже лучших из
них, просто у МТА она бесстыдно торчит наружу.
И это проблема, коллеги.
Потому что била-била нашу фантастику Советская власть — не добила,
бил-бил олигархический беспредел — фиг ему, бьет-бьет
государственно-монополистический капитализм... Да не родился еще такой
государственный строй, чтобы нас извести. А вот массированный вброс
сентиментальной прозы в фантастику запросто ее изничтожит.
Ибо плохо они совмещаются. Не надо бы им.
Сентиментализм вовсе не застывший стиль: уси-пуси, бедная Лиза
(вообще-то, «Бедная Лиза» по сути очень страшная вещь). Он дает массу
возможностей. В его рамках можно делать тексты сколь угодно лихие и
динамичные. Можно злые, брутальные, да хоть зверски жестокие, а особенно
легко выходят книги, пропитанные ненавистью. Но этот стиль требует
накачивать эмоциями каждый чих персонажей, отчего крайне опасен для
начинающих и вовсе противопоказан МТА. Только опытный или от природы
наделенный чувством меры автор может балансировать на грани, не срываясь
в перебор, имя которому пошлость.
Увы, сентиментальная проза коммерческого разлива строится по простейшему
шаблону: «Нагнетай!». Некоторые «нулевики» умеют делать это стильно, в
меру и строго по ситуации (позвольте без имен, боюсь сглазить,
честно). Но зачастую идет накрутка пафоса на пустом месте. Органическое
свойство сентиментализма — видеть нежное в обыденном и возвышенное в
простом — в исполнении МТА эксплуатируется на всю катушку. И нормальная
вроде бы история разом теряет правдоподобие. Потому что все герои то
орут, то вещают с пьедестала. И повсюду скачут одноногие мальчики,
культовые персонажи конкурса «Рваная Грелка».
Отдельная беда сентиментальной прозы — когда ее натягивают, как варежку
на глобус, на фантастику. Выстроить фантастическую триаду
«Чудо-Тайна-Достоверность», используя творческий инструментарий
сентиментализма, нереально. Плохо будет с чудом и туго с
достоверностью. Ведь сентиментализм не приемлет иррационального. И сам
он такой по академическому определению, и такие люди его
делают. Типичный провал по достоверности — когда в романе, населенном
сплошь нелюдью, вампиры и оборотни наделены богатой эмоциональной
палитрой, но сугубо человеческой. Не позволяет сентиментализм
моделировать алиенарную психику, и хоть ты тресни. Таков лауреат
последнего «Странника», жестокий, кровопролитный и слезоточивый роман
«Киндрэт. Кровные братья», в котором принял непосильное участие наш
эксперт Алексей Пехов. Там предельно очеловечена всякая пакость, спасибо
хоть крыс не тронули. А уровень сюсюканья в «Киндрэт» зашкаливает просто
до неприличия. Авторский коллектив так переборщил, выдавливая из своих
монстров эмоции, а из читателя слезу, что главный герой, типовой
исстрадавшийся «нежный вампир», выглядит типовым же, по учебнику,
гомосексуалистом-педофилом, хоть тащи его на экспертизу в институт
Сербского.
