Среди моих видений были и, действительно, привлекательные, даже соблазнительные, и о некоторых я потом мечтал довольно долго. Но сейчас и они не вызывают у меня желания увидеть их в яви. Я уже достаточно прожил, чтобы знать, что соблазн – это только соблазн, а видение – всего лишь видение, сколь бы привлекательным оно не казалось. Жаль, что даже наяву не всегда сразу можно различить, где действительность, а где чужой и злобный морок, «улл»[10] – на Тёмном наречии.
Когда я проснулся, в комнате было светло. Именно это меня больше всего поразило – комната. Я, было, подумал, что нахожусь в родном Хоббитоне, и всё происшедшее – всего лишь сон похмельный, такой же странный и загадочный, как и все остальные видения. Но потом обнаружил, что потолок находится не меньше, чем в восьми футах над моими глазами, и, стало быть, это никак не может быть Хоббитон. Это не может быть даже Бри, потому что в «Гарцующем пони» хоббитов селят в очень приятных смиалах с обычными для хоббитов потолками. Маслютики столько лет ведут дела с нашим народом, что выучили хоббитские пристрастия и предрассудки лучше собственных.
Не сказать, что комната была очень просторна, но она не была и маленькой. В самый раз для спальни. На противоположной, от меня, стене расположился изрядной величины камин, но он не был зажжён, хотя сложенные ровным колодцем дрова показывали, что зажечь его можно в любую минуту. Свет шёл из высокого стрельчатого окна, забранного изящной кованой решёткой. Всё помещение было чистым и опрятным, но совершенно не в хоббитском вкусе.
Вторым моим впечатлением стало покрывало на постели. Оно было белым! Может, не совсем белым: домотканая холстина не форностский лён. Может, слегка желтоватым. Но не серым, не бурым, уж тем более не чёрным. Обычное холщовое рядно, какое и у нас в Хоббитоне все используют для простыней, скатертей и покрывал. Для непраздничных, я имею ввиду.
Кровать, на которой я лежал, укрытый тем самым покрывалом, была огромна. Она была столь велика, что я отчего-то подумал, будь это наше с Настурцией Шерстолап семейное ложе, то хватило бы места и для Тедди. И спохватился. С какой стати мне представлять себя в одной постели с Настурцией? Мало мне жути наяву? И при чём тут Тедди? Мы с ним друзья, но не настолько же, чтобы я тащил его в собственную семейную постель. Да и несемейную тоже.
Верно, пробуждение моё было не совсем окончательным, и сонное зелье продолжало играть свои шутки.
