— Женэ, спишь?
— Нет, — буркнул француз, — и едва ли засну.
— Почему? Здесь же явно безопасней, чем по ту сторону болота.
— Не убежден. Ты же знаешь, я не неврастеник, но вот подымается в сердце беспричинная, непонятная тревога.
Брегг сел, обхватив колени руками.
— У меня то же самое. Думал, обычный, приобретенный в сельве страх, — ан нет. Здесь не сельва пугает.
— А что?
— Какое-то подсознательное предчувствие. Что-то должно случиться. Нехорошее, страшное.
— Мистика.
— Но ведь и ты боишься.
— Может, микроклимат другой? Длительное влияние радиации?
— Так действуют же таблетки…
— Они оберегают кровь, но не защищают нашу психику.
И тут вдруг Санчес приподнялся и сел на своем ложе.
— Может, будем говорить по-испански, сеньоры?
— Мы вас разбудили, профессор? Простите, — извинился Женэ.
— Я уже давно проснулся и не из-за вашего разговора. Просто защемило сердце.
— Нездоровится?
— Нет, что-то беспричинное. Не то тоска, не то страх. А почему, не знаю. На нервную систему не жалуюсь. Да и пугался я только тогда, когда опасность была реальной, ощутимой, — проговорил Санчес с тревожно звенящими нотками в голосе, — а здесь словно в старинном замке, где вот-вот должно появиться привидение.
— Да и у нас похожее состояние, — сказал Женэ.
— Может, это из-за близости урановой руды?
— Я уже предположил это, а Брегг не согласен. Все же лучше разведать, откуда следует ждать привидений.
Француз зажег фонарик и не спеша подошел к краю уступа. Крохотный огонек не пробивал темноты, а над черной бездной каньона не горели даже звезды. Вероятно, их скрыл поднимающийся из глубины каньона туман.
— Осторожнее ходите завтра по краю уступа, — предупредил Женэ, возвращаясь. — Там кустарник какой-то странный. Будто без корней. Густые шарообразные сплетения очень жесткой травы. Я тронул ногой один куст, легонько так тронул, а он тут же взвился и пропал в темноте.
Сообщение встревожило. Бреггу хотелось вскочить и палить в ночь, во тьму, в туманную бездну каньона. На секунду показалось, что по ребру уступа, над кустами, проскользнуло что-то белесое, еле заметное в темноте. Все трое напряженно вглядывались в темноту, боясь пошевелиться. Ничего. Значит, почудилось.
А как долго еще до рассвета!
