Ты знаешь, я никогда не давал тебе дурных советов и неуместных наставлений. Кажется, совсем наоборот. Вспомни, в свое время по твоей просьбе я писал тебе пространнейшие письма о твоих романах; о том, что в одном эпизоде «Берега» ты дословно повторил такой же эпизод из бунинского «Солнечного удара»; защищал тебя и от нападок Г. Бакланова, А. Яковлева и от сомнительных похвал; я же убеждал тебя отказаться от ельцинского ордена по случаю твоего 70-летия, — разве все это не пошло тебе на пользу?
Так вот, Юра, у тебя нет причин не прислушаться к тому, что я скажу.
Во-первых, почему опять адресуешься к Полякову? Тут ты напоминаешь чеховскую мадам Мерчуткину, пришедшую в банк получить деньги за умершего мужа, который служил на железной дороге и к банку никакого отношения не имел. Нельзя же с главного редактора требовать ответа за любую публикацию в газете. Разве ты сам отвечаешь за все премии, которые выдал? Вспомни Тимура Пулатова. Ты по случаю его юбилея напечатал в «Советской России» возвышенную статью «За что я люблю Пулатова». Он тогда был председателем МСПС (его за это многие любили), а ты — заместителем. Тогда ему, своему начальнику по этой линии, ты дал Шолоховскую премию. И хвала и премии начальству, конечно же, всегда выглядят не очень красиво. Тем более, что вскоре обнаружилось, что Пулатов большой финансовый вольнодумец, его надо бы судить за махинации с писательским имуществом, но ограничились лишением премии. Тебе следовало бы как-то дезавуировать и свою хвалебную публикацию о нем, но никто этого не потребовал, так и сошло.
Спрашивается, какое же ты имеешь право вместо Сергея Владимировича хватать за грудки Юрия Михайловича, даже если газета напечатала несправедливую статью, допустим, «За что я не люблю Бондарева»? А ты хватаешь Полякова, хотя он признавался в любви к тебе: «… вы лишены стыда… ваша газета нарушила все правила приличия… газета вещает унтерпришибеевским языком… поражают солдафонской игривостью заголовки: «Кто увел «Советский писатель»?» и пьяной бесцеремонностью — «Новый статус Шолоховской премии»…
Юра, Господь с тобой, в последнем примере (кстати, это язык не «ЛГ», а пресс-центра) нет ничего солдафонского, никакой игривости, ни малейшей бесцеремонности, тем паче — пьяной. Видно, ты с годами просто забыл, как все это выглядит.
Я не буду копаться в обстоятельствах, которые в твою поддержку излагает господин А.Мурашкин. Скажу только, что букашки у меня по спине бегали, когда я читал его сочинение. Неужели в столице за хорошие писательские деньги не могли найти поприличней? И все у вас так: тяп да ляп.
