Девушка хотела бы заглянуть в эту скрипку, как до этого хотели сделать многие из его слушателей. Звуки то мчатся один за другим, то поют подобно заунывной пастушьей свирели, слагаются в марш или ритмический танец, исполненный жизни и блеска. Мелодия возвращается снова, но теперь она уже звучит иначе. Смычок головокружительными аккордами движется по струнам, он легко и свободно прорезает густые, сочные тона. Пассажи шестнадцатыми сменяют друг друга. И чтобы извлечь эти звуки, чтобы, едва прикасаясь к струнам добиться такого великолепного звучания, нужно исключительное дарование. Бледное лицо виртуоза оживлено улыбкой. Когда отзвучал финал, он опросил Изу:
— Как вам понравилась эта польская штучка?
— Штучка? Но это же чудесно. Я боялась за смычок, за струны, за вас!
— Неужели было так опасно? Вы говорите удивительные вещи, — шутит Генрик.
— Пожалуйста, вот пирожное, — девушка хочет перевести разговор на другую тему.
— Это что? Награда за мою игру?
— Награда? Сразу же и награда, — попробуйте, пожалуйста, — пирожное приготовлено по моему рецепту, — отвечает девушка.
— Вы умеете печь пирожные? — недоверчиво спрашивает скрипач.
— Не только пирожные. Я умею готовить много вкусных вещей.
— Ого, я пожалуй съем все содержимое корзинки. Вы Рубинштейну не давайте ни одного.
— Но ваш коллега — наш дорогой гость.
К ним подошел Антон и мисс Иза подвинула ему корзиночку с пирожными.
— Попробуйте, пожалуйста.
— Не трогай, это мои пирожные, — шутливо сказал скрипач.
— Вот как?… — пианист взял сразу несколько штук и проглотил.
— Замечательно, очень вкусно, очень сладко! Пожалуй, эти пирожные с ромом?
— Вы угадали! Мой отец любит пирожные с ромом, — пояснила девушка.
Невдалеке среди гостей сидит серьезный, с лицом похожим на бульдога сэр Томас Гемптон. У него бегающие глазки, мощные челюсти и багровое лицо. Он почти ничего не говорит, но видит все, что делается в комнате. Пьет чай по-английски, очень крепкий и ароматный. Его супруга лэди Гемптон, высокая, худая, улыбающаяся, гостеприимная дама. Она вмешивается в беседу молодежи.
— Говорят, вы собираетесь повторить свой концерт в Обществе любителей камерной музыки?
— Я слышал об этом, — ответил пианист, — но дело касается, собственно говоря, Генрика. Ведь это он 14 февраля очаровал весь Лондон.
— Я не знаю, удастся ли повторить этот концерт, ведь для этого нужны Рис, Дойль, Шройс и Пьятти. Собрать такой исключительный ансамбль можно только благодаря тому, что в Лондон случайно приехало пять настоящих музыкантов. Но возможно ли, чтобы это случилось второй раз? — говорит Генрик равнодушно.
