Он положил его на стол, и моя скромная комната в здоровой коммуналке на улице Москвина преобразилась, словно светом каким-то наполнилась.
– Откуда у тебя эта красота? – спросил я.
– Бабушка разрешила продать. Я пошел в комиссионку, но там за нее дают немного, и знакомые нашли мне купца.
– Понятно. Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой и проследил, чтобы тебя не кинули.
– Именно.
– Хорошо. Только вещь дорогая, за нее вполне могут башку пробить. Я возьму с собой еще одного корешка.
Я позвонил своему коллеге по спорту, прекрасному боксеру Андрюше Родионову, и мы втроем отправились на встречу с перекупщиком.
Встретились мы с купцом зимним вечером на улице Неждановой. Я узнал его: десятки, сотни раз видел его на улице Горького. Высокий красивый блондин с лицом виконта из западных фильмов и, сразу видно, физически сильный. Он был всегда дорого и строго одет, ходил один, иногда останавливался поболтать со знакомыми. Знающие люди говорили мне, что этот человек «ходит по камушкам» и кличка у него «Женя Юрист».
Женя Юрист посмотрел на нас, узнал, конечно, и усмехнулся.
– Вы что, Витя, – обратился он к моему товарищу, – всю сборную по боксу привели?
Мы с Родионовым многозначительно усмехнулись.
– Ну что ж, – сказал мне купец, – вы знаете меня, а я знаю вас, так что возможность кинуть минимальна. Пойдемте.
Мы свернули под арку, вошли в подъезд, спустились в полуподвал и попали в коридор большой коммунальной квартиры.
Здесь было пьяно и шумно. В одной из комнат рыдал аккордеон: гулялась свадьба, как я понял, молодого флотского лейтенанта.
Женя Юрист подошел к двери одной из комнат, открыл, и мы оказались в маленьком тесном помещении.
У окна стоял колченогий канцелярский письменный стол, рядом – платяной шкаф, ровесник первой пятилетки, и три венских стула.
Четверо здоровых мужиков с трудом умещались в этой конуре.
– Тесновато? – усмехнулся Женя Юрист.
– Ничего, – находчиво ответил мой друг Андрюша, – в тесноте, но не в Бутырке.
– И то верно. Где вещь?
Виктор достал заветный мешочек и вынул браслет.
Купец сел за колченогий столик, зажег настольную лампу, достал лупу и долго рассматривал браслет.
– Да, та самая вещь.
Потом посмотрел на нас с Андрюшей, втиснувшихся между окном и столом, и спросил:
– А если бы я…
– Не надо было бы этого делать, – широко улыбнулся полутяж Андрюша.
– Я так и понял.
Он подошел к шкафу, открыл его, и мы с изумлением увидели, что он совершенно пуст. Там лежал только сверток, завернутый в газету.
