Лет десять назад у Малого театра я увидел человека, торгующего с лотка. На импровизированном торговом устройстве висела табличка: «Куплю СКВ». Он посмотрел на меня, и я узнал несколько поблекшего херувима с опухшим от пристрастия к спиртному лицом. Мы поздоровались, и я ушел. А совсем недавно я вновь встретил Лазарева. Он вылез из машины и в сопровождении охранников направился в ресторан «Дядя Ваня».
Он снисходительно посмотрел на меня и по-барски кивнул.
* * *
Кстати, о деревянном Вольтере. Коля так и не отдал его иностранцам. Я уже писал, что он был человеком широким: подарил Вольтаре нашему общему знакомому на день рождения. На днях я был у него в гостях. Деревянный мыслитель стоял, как и положено, в углу комнаты и по-прежнему иронично взирал на суетный мир.
Целая жизнь прошла с того осеннего вечера 1957 года, а он совсем не изменился.
Я даже позавидовал ему.
Сначала мы прятались от налетов в метро «Белорусская». Как только замолкала черная тарелка репродуктора, мать хватала «тревожный чемодан» и сумку, в которой ждал своей очереди термос с чаем, и мы занимали позицию у дверей.
Потом радиоголос объявлял:
– Граждане, воздушная тревога!
И сразу же, как безутешные вдовы, над городом начинали голосить сирены.
Мы бежали через двор, и вместе с нами спешили жильцы других подъездов, перебегали Грузинский Вал и мчались по площади к станции метро.
Потом мама стала каким-то членом в дворовой команде МПВО, получила повязку, брезентовые рукавицы и здоровенные щипцы, которыми надо было захватывать зажигательные бомбы, упавшие на крышу, и тогда мы стали прятаться от немецких самолетов в подвале нашего дома.
Однажды, во время ночного налета, мама пошла на свое место по боевому расчету, а меня сплавили в подвал, в бомбоубежище.
Мне удалось прошмыгнуть мимо бдительной старушки, охраняющей вход в наш дворовой бункер, незамеченным подняться наверх и выскочить из подъезда.
Это была единственная картинка прошедшей войны, которая на всю жизнь врезалась в мою память.
Черное небо над затемненным городом. Лучи прожекторов, шарящие по нему. Вот два луча сошлись, и в их перекрестье я увидел силуэт самолета.
А с крыши нашего дома внезапно ушли в небо цепочки сигнальных ракет.
Дальше досмотреть мне не дали. Какой-то военный врезал мне по шее, схватил за руку и отволок в убежище. А утром мы узнали, что во время налета с нашей крыши пускали ракеты в сторону Белорусского вокзала. На чердаке была перестрелка, и шпионов задержали. Вполне естественно, что все двери на чердак после этого закрыли амбарными замками. Но у нас был секретный лаз, и мы с моим корешем Валькой проникали туда в поисках фашистских знаков, которые, по нашему глубокому убеждению, спрятали немецкие шпионы.
