— На второй этаж, пожалуйста, поднимайтесь, — сказал он. — Кабинет двести четырнадцать. К лейтенанту Мегрелову. Пропуск возьмите.
Лейтенант Мегрелов брезгливо вертел в руках заявление Павла, словно боясь испачкаться.
— Садитесь, — неохотно пригласил он. — Ознакомился с вашим заявлением. Мы его, конечно, зарегистрируем, будем разбираться, приметы вы здесь очень подробно указываете. Только скажите, уважаемый гражданин Ткачев… Вы ведь, если не ошибаюсь, у нас проездом, из Москвы. Скоро вернетесь в столицу, забудете все, что с вами здесь произошло, как неприятный сон. А вот спутница ваша, Катерина Сельцова, в Глинске останется. Подумайте, будет ли ей на пользу то, что мы будем вести расследование?
Павел оторопел. Он никак не ожидал услышать такое из уст представителя закона. Как можно бояться, что расследование обнаружит преступников? При чем тут Катя? Чего добивается этот лейтенант? Денег? А может, удара кулаком в зубы?
— Я обязан предупредить вас, — продолжал невозмутимый Мегрелов, — шансов, что преступники будут найдены, очень мало. Скорее всего, ни одного из троих нападавших уже нет в городе. Или они залягут на дно на несколько месяцев, или попытаются — извините за откровенность — в ваше отсутствие… гм… воздействовать на единственную свидетельницу. То есть на гражданку Сельцову. Сам вы, гражданин Ткачев, безусловно, способны за себя постоять. Но вот девушка… Кто может гарантировать ей безопасность, когда вас уже здесь не будет?
— Я полагал, вы, — возмущенно выпалил Павел.
— Сожалею, но возможности круглосуточно охранять гражданку Сельцову у нас нет, — отрезал лейтенант. — Вот потому я и призываю вас еще раз хорошенько подумать, прежде чем я дам делу официальный ход. Это висяк чистой воды. Мы, конечно, приложим все усилия, но…
— Павел, пошли отсюда, — подала голос Катя. — Я же говорила…
Что-то в ее тоне было такое обреченное, такое овечье, послушное, что Ткачев разозлился. Он, конечно, свалял дурака, обратившись в полицию, то есть, по-здешнему, ментовку. Выходит, придется, как всегда, действовать самому, на свой страх и риск. Но покидать милицию вот так, не солоно хлебавши, не хотелось.
— Заявление я пока оставлю, — тоном, не допускающим возражений, объявил Павел. — Надеюсь, оно уже зарегистрировано?
— Конечно, — подтвердил Мегрелов, пристально глядя в лицо Ткачеву. — Но вы можете забрать его, как только пожелаете. Обратный билет в Москву уже есть? Может, помочь надо? Мы по своим каналам мигом сделаем…