— Не опасайся за меня, старый отец мой! Юноша и девушка, что мне достались, останутся вместо меня и будут тебя веселить. Меня же Урызмаг и родичи его не одолеют ни хитростью, ни умом, да и силой меня, не победят — можешь на меня надеяться.
Сел Саууай на коня своего, пожелал ему отец доброго пути, и уехал он со двора.
Приехал Саууай на площадь нартских игр и во весь голос крикнул:
— Эй, поедем, Урызмаг, со мною в поход!
От этого крика сажа посыпалась с потолка Урызмагова дома.
Второй раз Саууай крикнул, и от второго крика его доски посыпались с потолка, но все же не вышел к нему Урызмаг.
Третий раз крикнул Саууай, и от этого крика кровля дома обрушилась. И тогда сказала Шатана Урызмагу:
— Посиди-ка ты здесь, я сама к нему выйду.
Вышла Шатана из дому, обернулась в сторону площади игр, посредине которой находился молодой Саууай на большом своем коне, и сказала ему:
— До утра подожди старика моего. Я снаряжу его.
Саууай расположился здесь же, на площади. Слез он с коня, седло поставил себе под голову, потник подложил под себя, андийской буркой накрылся и лег спать.
Вернулась Шатана домой и сказала Урызмагу:
— Этот юнец, что нам несчастье приносит, так прицепился к тебе, что никак нельзя тебе отказаться ехать с ним. Но будь с ним настороже! Возьми с собой своих младших и поезжай. А плеть свою оставь дома, будто забыл ее.
* * *
Всех дочерей своих к тому времени выдали Урызмаг и Шатана. Только одна осталась у них дома, младшая звонкоголосая Лашин. Ей пришла уже пора выходить замуж. Но кто ни посватается к ней, всем отказывает она, да еще про каждого жениха составит насмешливую песню и сама сыграет ее на своей гармошке и споет. А потом за ней поет эту песню на срам жениху молодежь всех трех нартских селений. Бранила Шатана за это свою озорную дочку, а та всегда отвечала:
— Еще не подрос мой жених.
А когда взял Саууай первенство на скачках, вот какую песню спела Лашин:
Конь чернее ночи, а звезда на лбу его миру светит.
Молоденький всадник ведет коня, старого Кандза сын молодой.
Мы с ним самые младшие во всех нартских селениях.
И если даже сварлива мать твоя, молоденький всадник,
И если ты даже не будешь искать души моей,
Все равно выйду я замуж за тебя!
Однажды, на утренней зорьке, Лашин доила корову, и Шатана услышала, как поет ее дочь эту песню. Только хотела Шатана сказать дочке, что не годится девушке громко петь такую песню, вдруг видит: вырвался из хлева бугай и кинулся на корову, которую доила Лашин. «Ой, горе, убьет он мою девочку!» Но только в страхе подумала это Шатана, как видит она: схватила Лашин бугая за мохнатый загривок, подняла и кинула его через ограду, словно это был не грозный бык, а слабый котенок. Как стояла Шатана, так и застыла на месте. Саму Шатану все называли «женщина-нарт», но из дочерей ее, кроме Лашин, ни одна не унаследовала ее богатырства. Ничего не сказала тут дочке мудрая Шатана, но когда Урызмаг поехал в поход с Саууаем, она шепнула ему, чтоб он будто бы нечаянно оставил дома свою плеть. Не знал Урызмаг, что задумала хитроумная Шатана, но сделал так, как она ему сказала.
