— Так что же? Что же делать?
Он не ответил, глядя вдаль за огороды, где над празднично зеленеющим лесом грубо толпились облака, напирая друг на друга, расползаясь, вновь сталкиваясь, растрепанные, мятые.
Если ты сам не хочешь ничего предпринять, — сказала она, — помоги мне как-нибудь.
Он молча погладил себя по щеке. С ужасающей медлительностью проползла вдали коробочка грузовика и скрылась.
— Если бы суметь найти отца мальчишки… — словно думая вслух, пробормотал он. — Но это же…
— Выпусти меня! — перебила она.
Он не пошевелился.
— Выпусти меня! — шепотом крикнула она.
Он как бы нехотя вошел в предбанник. Замок был с плоской прорезью — безнадежное дело пытаться открыть его. Он тупо подергал за мощное кольцо пробоя. Такие штуки, он знал, с острого конца куются в виде ерша. Не вытащишь и трактором. Ломиком нельзя — замок разворотишь, сразу обнаружат. Впрочем, и не суметь, не поддаются эти замки. Что он скажет Игуменье?
Дьякон медленно прошел к окошку.
— Понимаешь… — начал он.
Стоп! Да ведь она у него, как подросток — в любую щель.
Но окошечко все-таки было слишком узко.
— Раздевайся! — сказал он, заглядывая вовнутрь.
Она, вздрогнув, посмотрела на него.
— Ну! Кофту, платье, всё!
Руки ее прыгнули к пуговицам, одна вверх, другая вниз, и тут же заблудились, ничего не находя.
Он побежал к дому.
Холодильник стоял в сенях, в правом дальнем углу. Дьякон открыл его, чувствуя спиной текущий от закрытой двери холодок — в любую минуту могли выйти. Лампочка внутри не горела. Скользкое ледяное прикосновение какой-то банки, мышиное шуршание полиэтиленового пакета, самодовольно-упругий колбасный бок… Кажется, вот. Он вытащил бутылку с растительным маслом и, закрыв холодильник, быстро вышел.
Игуменья, набросив на плечи кофту, сидела в одних трусиках. Эта ее готовность делать все, что он скажет, уколола Дьякона. Она всегда и всюду слишком уж доверяется ему.
Он заставил ее раздеться догола и смазать маслом плечи, бедра. Она сделала это. Забив камнем торчащие в окошечке гвозди, он приказал ей высунуть, сколько можно, руки и потянул ее на себя. Плечи тотчас застряли. Он стал ее раскачивать вправо, влево, продвигая наружу. Она застонала, схватившись руками ему за ремень. Затея с маслом была, пожалуй, глупой, вряд ли оно помогало. Он, взяв ее за локти резко потянул. Она глухо, с задержанным дыханием, вскрикнув, сдвинулась наконец на него.
— Так вот, значит, как это происходит, когда рождаются, — сказала она.
