Люсьен Дюпон пришёл первым и ждал в седле, когда соберутся добровольцы.
– Едем же! – воскликнул наконец он, и конный отряд человек в десять помчался по улочке, устрашающе крича и поднимая клубы пыли.
Эндрю Торнтон устало махнул рукой вслед умчавшимся всадникам.
– Как думаешь, найдут? – спросил пробитый кашлем голос в толпе, продолжавшей топтаться перед танцевальным залом.
– Чёрт его знает, – ответил другой.
Эндрю Торнтон погладил свои усы и повернулся, чтобы уйти. В этот момент он почувствовал на себе чей-то взгляд. Оглянувшись, он увидел мадам Дюпон. Она смотрела на него такими печальными глазами, что у него заныло сердце. Он вздохнул, одёрнул свой замшевый сюртук и неторопливым шагом побрёл домой, к лежавшему в горячке сыну…
Час спустя отряд обнаружил брошенную коляску и одну из туфелек Мари.
– Вот следы, – сказал Жерар, указывая рукой на сорванные с кустарника листья.
– На оленью тропку двинул, – добавил другой, не меняя бесстрастного выражения лица.
– Что с Мари? – нетерпеливо спрыгнул с коня Дюпон. – Это её туфелька. Дайте мне взглянуть.
– Мерль был на лошади, прихватил и торнтоновскую кобылку, – продолжали разбираться следопыты, не обращая внимания на него. – Здесь он девчонку на кобылку усадил.
– Она жива?
– Зачем ему везти с собой мёртвое тело? – Жерар устремил на него вопросительный взгляд и перебросил ружьё в другую руку.
– Слава Богу!
– Рано славить Господа, – холодно прозвучал чей-то голос, и Люсьен Дюпон, почувствовавший было облегчение, сразу сник.
Весь день Мари провела на лежанке, свернувшись калачиком и укрывшись мягкими шкурами, источавшими сильный запах. Вечером бородач вернулся и долго возился снаружи. Войдя в дом, он вытер измазанные в крови руки о штаны. Он остановился перед кроватью и сдёрнул с девушки одеяло.
– Всё валяешься? Я антилопу приволок. Жрать-то хочешь, дура? – прогнусавил Мерль сквозь бороду, но не предложил ничего из еды, а привалился к Мари и властно раздвинул её ноги. Затолкнув два пальца в нежную мякоть, он уткнулся слюнявым ртом в ухо девушке. – Дура…
Нет, не о такой любви мечтала Мари, не о таких любовных утехах…
На рассвете что-то громыхнуло снаружи, и Мерль со звериным рыком вывалился из кровати, больно придавив девушке руку. Не одеваясь, он схватил лежавшее на столе ружьё, второе ружьё снял со стены и метнулся к двери, которую вечером забыл запереть на засов. Его голое волосатое тело прижалось к дверному косяку, и Мари увидела, как бородач весь напружинился. Всё в его позе говорило о присутствии угрозы.
