– Я и вас обвиняю, Грейборн. – Он полез в карман вышитого жилета и извлек из него исписанный лист белой бумаги. – Я получил это час назад от моей дочери... теперь уже баронессы Уэйкрофт. Они поженились вчера, и она сделала это только ради того, чтобы не выходить замуж за вас.
Мередит показалось, что у нее остановилось сердце, но в то же время она знала, что это не так, потому что кровь бешено пульсировала в ушах. Краем глаза она видела, что лорд Грейборн стоит совершенно спокойно.
– Очевидно, эта идея пришла ей в голову после вашего разговора в галерее, – продолжал кипятиться граф. – Девочка всегда была неравнодушна к Уэйкрофту, но она прекрасно понимала, что замуж ей придется выйти по моему выбору. – Его взгляд опять переметнулся к Мередит. – Вы уверяли, что этот брак будет необычайно благоприятен для моей семьи и ддя моей дочери, – бушевал граф. Досталось и Филиппу.
– Она пишет, что сразу же после знакомства поняла, что никогда не сможет вас полюбить, и осознала, насколько сильно ее чувство к Уэйкрофту. Наслушавшись ваших россказней о проклятиях, падениях и мигренях, глупая девчонка перепугалась и поверила, что действительно умрет через два дня, если выйдет за вас. Но она, конечно же, знала, что я ни за что не позволю разорвать помолвку.
На следующее утро она написала Уэйкрофту и обо всем ему рассказала. Очевидно, он тоже был к ней неравнодушен, потому что быстро раздобыл специальное разрешение на брак. Он увез ее, притворившись, что хочет доставить в собор Святого Павла. Они поженились и сейчас направляются на континент в свадебное путешествие.
Граф опять смотрел на Мередит, и взгляд его выражал крайнее отвращение:
– Разразившийся скандал дурно отразится на репутации нашей семьи, и я считаю вас, мисс Чилтон-Гриздейл, лично ответственной за это. Я клянусь, что не пожалею сил для того, чтобы вы уже никогда и никому не могли оказывать свои сомнительные услуги. А что касается вас, Грейборн, хочу сказать, что во всей этой безобразной истории меня радует только одно – моя дочь не стала женой такого недоумка, как вы, и не родит от вас новых идиотов. Хотя поговаривают, что детям было бы не с чего взяться.
Мередит коротко, испуганно вздохнула, услышав неприкрытый намек графа. Она осторожно посмотрела на Филиппа и увидела, что у него плотно сжаты губы и дрожит какой-то мускул на щеке. Он сделал шаг вперед:
– Мне вы можете говорить все, что вам угодно, но не забывайте, что здесь присутствует дама. Советую вам не переступать черты, чтобы не пришлось пожалеть об этом. – Голос Филиппа звучал немногим громче шепота, но в нем нельзя было не услышать гнева и решительности.
