– Извините, но исключительно ради истины, Билл, вы когда-нибудь ей делали предложение?
Он нетерпеливо отшвырнули сигарету.
– Нет, Индия. Не делал. О, я любил ее, это правда, и было время, когда мы поддались было искушению продолжать это дальше, но, слава Богу, мы с твоей матерью остались друзьями, и так большую часть нашей жизни, пока…
– Пока? Пока – что, Билл?
Знаменитый могучий голос Стэна Рабина послышался снаружи дома, и Кауфман облегченно отвернулся от Индии, не ответив на ее вопрос.
– А, наконец-то Стэн здесь. – Он взял ее за руку, и они вернулись в залитую солнцем комнату. У двери он немного помолчал. – И еще, Индия, спасибо за комплимент.
Она усмехнулась ему.
– Добро пожаловать.
– Ты здесь, Билл. – Стэн Рабин холодно взглянул на него. Это был тот самый взгляд, который производил впечатление даже на Дженни. Наверное, это было сейчас то, что нужно.
– Пойдемте, девочки, присядем и займемся делом. Нам есть о чем поговорить. И у вас, я думаю, возникнет миллион вопросов после того, что я скажу.
Он оперся о доску камина, в котором не было огня, а на диване, прямо перед ним, уселись три девушки. Память вернула его в то далекое Рождество, когда три возбужденные маленькие девочки, наряженные в праздничные платья, сидели вместе с Мери Джейнс на диване в этом же самом доме, ожидая, когда им будут вручать подарки. Память вывела его из равновесия, а Стэн не любил подобного состояния. Эмоции делали его нервным. Он начал медленно расхаживать по комнате.
– Знаете, это странно, – сказала Парис, – хотя мы и никогда не проводили тут слишком много времени, я всегда думала, что это место – наш дом. Только, конечно, без Дженни он никогда не будет тем же самым – «домом», которым он, так или иначе, всегда был при ней.
Стэн прокашлялся.
– Прежде чем начать, – мягко сказал он, – я хочу, чтобы вы знали, что оба мы, Билл и я, пришли к согласию относительно того, что вы можете высказывать суждения, которые сочтете нужными, в любой момент. Понятно?
Они кивнули в молчании, глаза их выжидающе остановились на нем.
– Ваша мать в последние несколько лет как свои денежные дела, так и дела, связанные с карьерой, вела независимо от нас. Предложения о съемках в кино делались не слишком часто, роли предлагались небольшие. Ни для кого не секрет, что возникла потребность в новом поколении актрис – не только более молодых, но и иного типа. И не потому, что ваша мать плохая актриса, но потому, что для главных ролей требовалось нечто более современное, а Дженни этому требованию не удовлетворяла. У нее были роли на телевидении – с подачи Билла она легко получала их – и все эти располневшие хозяйки появлялись в начале сериалов, никогда не бывая главными героинями. Боюсь, что она порицала за это Билла, и, когда я брал его сторону и пытался склонить ее к тому, чтобы она в ином свете посмотрела на свою карьеру, памятуя, что никогда больше не будет ей тридцать девять, и что времена изменились, она обвиняла нас обоих в предательстве и требовала, чтобы мы исчезли из ее жизни.
